«Не суд, а фарс». В Чечне началось рассмотрение дела Оюба Титиева
В Чечне началось рассмотрение дела по существу руководителя грозненского отделения ПЦ «Мемориал» Оюба Титиева. Его обвиняют в хранении наркотиков в особо крупном размере, правозащитнику грозит до 10 лет тюрьмы. Защита настаивает — пакет с марихуаной был подброшен в машину Титиева при попытке его незаконного задержания сотрудниками ППС. Обвинение же пытается скрыть сам факт этого задержания.
Суд над чеченским правозащитником Оюбом Титиевым может стать самым громким за всю историю современной Чечни. Незадолго до его задержания правая рука Рамзана Кадырова — глава парламента ЧР Магомед Даудов назвал правозащитников «из всяких комитетов и центров» ответственными за санкции против президента Чечни и выразил сожаление, что из-за моратория на смертную казнь с «врагами народа» нельзя сделать «Салам Алейкум — и все». А через неделю после задержания Титиева по телевидению выступил сам Кадыров, открыто назвав Титиева наркоманом, а правозащитников — людьми без рода, нации и религии, которые «должны знать, что в нашей республике их работа не пройдет».
Утром 9 января Титиев выехал из своего родного села Курчалой в Грозный, где находится офис ПЦ «Мемориал». Недалеко от дома его остановили сотрудники ППС в форме с нашивками группы быстрого реагирования (ГБР), которые попросили Оюба покинуть машину, а сами положили под переднее пассажирское кресло его автомобиля пакет с марихуаной. Они заставили Титиева поехать с ними в ОМВД по Курчалоевскому району, где попытались заставить его оговорить себя.
Провернуть такое «задержание наркомана» им не удалось — Оюб Титиев, работающий в «Мемориале» почти 20 лет, прекрасно знает свои права и потребовал от сотрудников действовать по закону. После этого правозащитника на его же машине доставили на то же место, где задержали изначально, но теперь его «проверкой» занялись сотрудники ГИБДД. По версии следствия, именно они и сделали «находку» — пакет с марихуаной весом более 208 грамм.
Со дня ареста Титиева прошло более полугода, и суд наконец начал рассмотрение его дела по существу. Как только в зале начали появляться первые из заявленных 65 свидетелей (хотя ранее говорилось о 70), стало ясно — сторона обвинения намерена убедить суд в том, что никакого двойного задержания Титиева не было.
Не знаю, не помню, не было
В чеченском городе Шали который день стоит удушливая жара. Июль в Чечне — вообще не лучший месяц для дневных прогулок. Люди, стоящие в тени раскидистого дерева у здания Шалинского городского суда, передают друг другу бутылки с холодной водой. Это родственники Оюба Титиева, друзья, правозащитники и журналисты. Среди них и отец Желауди Гериева — журналиста издания «Кавказский узел», уже отбывающего срок по сходному сфабрикованному обвинению.
С торца здания, в том месте, куда подъезжает конвой, стоит еще одна группа людей. Это молодые сотрудники Курчалоевского ОМВД — обвинение вызвало их на суд в качестве свидетелей. Все ждут, когда из грозненского суда в Шали привезут самого Оюба Титиева. Здесь, в маленьком здании обложенного дешевым пластиком бизнес-центра, в небольшом вытянутом зале Титиева — с помощью этих молодых людей — будут судить за преступление, которое он не совершал.
Первое полноценное открытое заседание начинается почти вовремя. Обвинительное заключение зачитано, начинается опрос свидетелей. За этот день суд планировал допросить более 10 человек.
Около суда. Фото: Катерина Нерозникова
Первый свидетель выслушивает речь о своих правах и обязанностях, в том числе об уголовном наказании за лжесвидетельство. Быстро отвечает, где, кем, как долго работает. 9 января заступил на смену в 9 утра. Титиева он видит впервые, в его задержании и доставке в ОМВД Курчалоя не участвовал.
Адвокат Петр Заикин интересуется, сколько сотрудников группы быстрого реагирования (ГБР) заступает ежесуточно на службу. Свидетель не помнит. Какой был состав наряда? Он не помнит. Писал ли ежедневный рапорт 9 января? Не помнит.
Сколько машин имеется в распоряжении Курчалоевского ОМВД? Он не помнит. Как осуществляется выезд ГБР? Кто носит нашивки ГБР на форме? Запечатлелись ли в памяти события других дней, например, 11 или 13 января? Состоит ли сам в группе быстрого реагирования? Видел ли кого-то в форме натовского образца с нашивкой ГБР в Курчалоевском ОМВД?
Свидетель не помнит. Показания, данные им ранее относительно событий 9 января, лежат в деле.
«Если все ваши почти 70 свидетелей будут такие же, это будет не суд, а фарс», — замечает Заикин.
В майке с надписью «Горец Грозный» в зал заходит следующий свидетель.
— Русским языком владеете? В переводчике нуждаетесь? — спрашивает судья.
— Не помню, — быстро чеканит «горец».
Выясняется, что свидетель не владеет русским языком. В зал приглашают переводчика.
Кое-как удается выяснить, что свидетель служит в отделении полиции села Ялхой-Мохк (Курчалоевский район), работает с 9 утра сутками. С Оюбом Титиевым не знаком и видит его впервые.
— Где были 9 января? — интересуется адвокат Заикин. Свидетель не помнит.
На каком языке давал показания ранее? Просил ли переводчика? Знаком ли с сотрудником полиции Бугаевым, нес ли с ним вместе службу? Работал ли в новогодние праздники? Видел ли машины с надписью ГБР? С какого года вообще работает в полиции? Свидетель не помнит. Какого цвета его форма? Есть ли на ней нашивка ГБР? Свидетель странно смеется и молчит.
— У вас одежда цвета черного, как у пристава справа? Или камуфляж, как у полицейских слева? — интересуется Заикин. Свидетель даже не смотрит и молчит.
— Вы видели вообще, как выглядит форма российской полиции? — пытается узнать Заикин.
— У свидетеля нет проблем со здоровьем? Может, была травма головы? — интересуется адвокат Марина Дубровина.
Свидетель не может ответить на вопросы.
Фото: Катерина Нерозникова
Прокурор предлагает ему посмотреть на лист с его показаниями — которые были даны и записаны на русском языке. Свидетель сначала не узнает свою подпись, но позже кивает — подписал собственноручно. Как он попал на службу в полицию без знания русского языка, тем более как дал показания на русском — риторические вопросы адвокатов повисают в воздухе. Свидетель может сказать внятно лишь два русских слова: «не помню».
На сцену выходит еще один свидетель. Молодой человек по имени Юнус Вараев работает в полиции Курчалоевского района с 2016 года. Вышел на смену 9 января в 9 утра, с Титиевым не знаком, видит впервые, в его задержании или доставке в Курчалоевское ОМВД не участвовал.
— Он сын моего троюродного брата, все похороны у нас вместе проходят, — заявляет сам Оюб Титиев. — Зачем он врет, зачем отказывается от родства, я не могу понять. Он прекрасно знает, что я его родственник. Я сотни раз бывал в доме его отца.
Вараев продолжает отвечать на вопросы. В его отделе форму с нашивками ГБР не носят. Присутствуют ли люди в такой форме на общих построениях, не помнит. Есть ли транспорт с надписью ГБР, какого он цвета — не помнит.
Далее успеют выступить еще четыре свидетеля. Их показания во многом схожи — в основном в том, что они ничего не помнят. Не помнят, какого цвета машины стоят на парковке Курчалоевского ОМВД, какого цвета форму носят сотрудники, в том числе и сами опрашиваемые (синюю? зеленую? черную?), есть ли на форме нашивки ГБР; кто именно и когда — в какое время суток, в каком месяце, даже в какое время года их допрашивал; были ли у них при себе 9 января мобильные телефоны; какие звания у людей, которые выходят с ними в патруль, кто был старшим в патруле.
Не помню, говорит Алихан Ахматханов. Не помню, говорит Дени Асуханов. Не помню, давно это было — повторяет как заведенный Анди Вадилов.
— Простите, но это как минимум смешно, когда человек, который каждое утро надевает брюки и верхнюю часть одежды, не может вспомнить цвет этой одежды. Одежды, которую он надевает на протяжении семи-восьми лет. А если обратиться к показаниям, которые давали свидетели в ходе предварительного расследования, то все они идентичны. У нас есть подозрение, что каждый из свидетелей просто пришел и расписался, а лично ничего не рассказывал. Если посмотреть на этот день, то у следователя Муратова через каждые пять минут шел следующий допрашиваемый сотрудник. Именно поэтому ни один из них сейчас ничего не помнит, — говорит Марина Дубровина.
Петр Заикин считает, что ответы свидетелей в суде и их поведение выглядят как сокрытие информации, притом осуществляется оно в демонстративной форме.
Форменная ложь
Оюб Титиев тщательно описал внешность должностных лиц, которые задержали его 9 января 2018 года в районе 9 утра. Это были люди в камуфляжной одежде, на которой были нашивки ГБР. 11 января Титиев подал заявление в прокуратуру, в котором требовал возбудить уголовное дело против неустановленных лиц, совершивших его незаконное задержание и подбросивших ему наркотики. Добиться исполнения требования до сих пор не удалось.
«Один из допрошенных по делу свидетелей отрицал свое отношение к такой форме одежды, но сегодня я видел страницу в соцсети, где он позирует перед камерой в форменной одежде с надписью ГБР», — рассказал после заседания адвокат Петр Заикин.
Сведения о том, что свидетели сообщили ложную информацию, защита намерена сообщить суду. «Вранье в суде содержит в себе признаки уголовно наказуемого деяния», — подчеркнул адвокат.
Во время заседания. Фото: Катерина Нерозникова
Защитники Оюба Титиева уверены — свидетели будут и дальше говорить, что никогда не видели их подзащитного, хотя в день его задержания несли службу. В этом состоит тактика стороны обвинения — вызвать на допрос всех полицейских, которые теоретически могли бы быть в патрульной машине, о которой рассказывает Оюб Титиев. Так, демонстрируя один за другим ничего не помнящих, не знающих Титиева людей, прокуроры намерены доказать — правозащитник врет, никакой первоначальной остановки людьми в форме с нашивками ГБР не было, не было повторного привоза Оюба в курчалоевское ОМВД, равно как и подброса наркотиков.
На удачу стороны обвинения еще весной выяснилось, что в день задержания Титиева не работала ни одна камера по периметру ОМВД Курчалоевского района. Также не работали и камеры частных фирм, расположенных на пути, по которому Оюба дважды провозили полицейские.
Тем не менее защита Оюба Титиева намерена доказать — задержание проводилось дважды, в нем принимали участие люди в форме с нашивками ГБР, наркотики правозащитнику были подброшены полицейскими. По факту незаконного задержания Титиева и других нарушений уже подана жалоба в ЕСПЧ.
Оюб Титиев возглавляет грозненское отделение правозащитного центра «Мемориал» с 2010 года. На этом месте он заменил правозащитницу Наталью Эстемирову, которая была похищена из своей квартиры в городе Грозном 15 июля 2009 года, вывезена на границу с Ингушетией и там убита.
Титиев не раз получал в свой адрес угрозы и требования прекратить правозащитную деятельность, однако в последние годы ситуация начала ухудшаться. В 2014 году по обвинению в хранении наркотиков был осужден чеченский общественный деятель Руслан Кутаев (освобожден в 2018-м). В 2016-м году по той же статье был осужден журналист издания «Кавказский узел» Жалауди Гериев (отбывает срок в тюрьме в поселке Чернокозово). После ареста Титиева из республики был выдавлен адвокат грозненского «Мемориала», в соседней Ингушетии неизвестные подожгли офис ПЦ, в дагестанское отделение стали поступать угрозы, неизвестные подожгли машину водителя «Мемориала». В конце марта руководитель офиса правозащитного центра в Махачкале Сиражутдин Дациев был жестоко избит.
Коллеги Оюба Титиева связывают уголовное дело против него со всеми перечисленными происшествиями. Они уверены, что его арест — это продолжение политики подавления независимых от властей Чечни организаций, которую проводит режим Рамзана Кадырова.
