Секретная передача
Членам ОНК Петербурга удалось провести с арестованным антифашистом несколько часов, а корреспонденту «Новой» — увидеться накоротке, оформляя передачу. По словам мамы Пчелинцева Светланы, поездка в Петербург стала для ее сына глотком свежего воздуха — поддержка правозащитников, сочувствие самых разных людей и прорыв информационной блокады придают ему сил.
Пчелинцева доставили в Петербург днем 6 июля, в разгар чемпионата мира по футболу — к которому, по версии следствия, фигуранты дела «Сети» затевали свержение действующей власти с попутным подрывом Мавзолея Ленина.
О том, что Дмитрия отправили в Петербург, стало известно двумя днями раньше. 4 июля его двоюродная сестра Анна принесла в пензенское СИЗО передачу, но ей сказали, что Пчелинцева здесь нет — его, сообщил начальник изолятора, передали следственной группе ФСБ для проведения следственных действий.
Одновременно поступила информация, что оба адвоката, представляющие интересы Пчелинцева, отправились «в срочную командировку в другой город». Защита, связанная подпиской о неразглашении, более подробных комментариев дать не могла. Однако догадаться, куда именно этапируют обвиняемого, оказалось несложно: в последнем судебном постановлении о продлении меры упоминалось о следственных действиях, которые должны пройти в Петербурге.
Пока сочувствующие гадали, как и куда именно повезут антифашиста, члены ОНК Петербурга Екатерина Косаревская и Яна Теплицкая наведались в ИВС на Захарьевской, где и обнаружили Пчелинцева.
«Я так обрадовалась, что он в изоляторе и мы сможем увидеться!» — поделится новостью Катя. Вот такие у нас нынче поводы для радости.
Используя по максимуму права членов ОНК, Катя с Яной и их коллега Роман смогут за три дня провести с Димой почти восемь часов.
Мне тоже крупно повезло. Утром, бегая по городу под проливным дождем, не переставала радоваться находкам: в табачной лавке сыскался любимый Димин табак для самокруток, в экомагазине — нужная арахисовая паста без примесей (белком богата и консистенция подходящая — с учетом оставшейся после пыток пары жевательных зубов), а в книжном — «Сказать жизни «Да». Психолог в концлагере» Виктора Франкла. Мне казалось важным, чтобы ее могли прочесть арестованные. До Виктора Филинкова книга дошла — читает попеременно с сокамерником. А в Пензе, куда моя посылка пришла еще 4 июня, Диме ее так и не передали. У тамошнего начальства свои представления о дозволенном: например, книги карманного формата разрешаются только «религиозного содержания».
Бонус от заведения
В нашем ИВС на Захарьевской обошлось без глупостей. Все книги приняли, в том числе оперативно добытые Катей и Яной два тома Фейнмановских лекций по физике, за которые Дима хотел взяться в СИЗО. Он вообще любит физику и намерен серьезно учиться.
Прежде мне не доводилось носить арестованным передачи. Показав паспорт, проходишь здание насквозь, попадая на задворки большого дома. Потом в другой корпус, второй кордон. И вот там, пока мы топтались у окошечка, случилась еще одна нечаянная радость: Дима! Его, видимо, как раз возвращали в камеру после этих самых «следственных действий».
«Ой, здрасьте», — первой среагировала Катя.
Разговоры конвоируемому запрещены. Но пока мы поднимаемся следом по лестнице с огороженной металлической сеткой пролетами, марш за маршем, на самый верх, к очередной металлической двери, пока с другой стороны копаются, отпирая замки, успеваем обменяться взглядами и улыбками. Я свидеться с Димой и не надеялась, только члены ОНК имеют на то право.
Диму увели, Катя, Роман и Яна сдают на хранение вещи и мобильные телефоны, я заполняю анкету с описанием содержимого передачи. Женщина в погонах вполне дружелюбна: «Нет, вот это мы не сможем передать, — крутит она в руках арахисовую пасту, — потому что в пластиковой банке».
«Так ведь это в стекле и металле нельзя», — удивляюсь я.
«В пластике тоже нельзя. Знаете, чего только не придумают — могут ее разодрать и острыми краями вены вскрыть. Ну вы не принимайте на свой счет — ваш-то, может, и мыслей таких не имеет, — торопится она меня успокоить на всякий случай, — но чего только не случается, бывает, и на шнурке от крестика пытаются удавиться».
Находится компромиссное решение — банку отложат к Диминым вещам, заберет, когда будет отправляться обратно в Пензу.
Конвойный справляется, как долго собираются члены ОНК общаться с Пчелинцевым. Услышав, что останутся до разрешенного последнего часа (22.00), говорит: «Пойду тогда скажу ему, чтобы поел, не откладывал».
Вчера, при первой встрече, Дима уже поделился с Катей и Яной своим удивлением здешними условиями: «Не думал, что так бывает — заключенных кормят нормальной едой».
Отделить пытаемых от пытающих
Сравнивать ему есть с чем. В пензенском СИЗО отравился тамошней кормежкой, был на постельном режиме по предписанию врача. Что, впрочем, не помешало этапированию: перед поездкой в Петербург ему выдали парацетамол, сбивший температуру с 39 до 37, и сказали, что он полностью здоров. Сутки везли в минивэне. Останавливались, когда Диме становилось плохо. Но общее состояние здоровья неважное — к хроническим заболеваниям добавились последствия пыток, приближенные к ним условия содержания и отсутствие лечения. В питерском ИВС, когда члены ОНК стали настаивать на адекватной помощи, Пчелинцеву попеняли: что ж ты сразу при поступлении не пожаловался на нездоровье?
Умри. Замри. Воскресни
К местам содержания под стражей приставлены и психологи. Но, как рассказал в Петербурге членам ОНК Пчелинцев, оба работающих в пензенском СИЗО психолога ограничиваются своеобразной узкой специализацией — вербуют заключенных или уговаривают совершать нужные администрации действия.
29 октября, на другой день после первого круга пыток, Дмитрий разбил в камере бачок унитаза и осколками порезал себе руки и шею. После этого его тоже отвели к психологу. Милая женщина спросила, зачем он пытался покончить с собой. Дима не мог говорить о пытках и сказал, что ему тут очень плохо — вот и решил уйти хотя бы таким способом. После этого по указанию психолога на дело Пчелинцева добавили маркировку «склонен к побегу».
Кадры с камеры видеонаблюдения, зафиксировавшие попытку самоубийства, оказались в распоряжении НТВ и были использованы в фильме, созданном в интересах следствия. В деле Пчелинцева появилась еще одна отметка: «демонстративное членовредительство».
Выбивавшие из Димы признательные показания сотрудники ФСБ предупреждали: сообщишь о пытках адвокату или родственникам — будет хуже. Через четыре дня, 2 ноября, он все же решится написать записку для передачи адвокату: меня пытают, пожалуйста, обратитесь в средства массовой информации и Комитет против пыток. Но когда понял, что его ведут не к адвокату, а в помещение для полного досмотра, при котором записку найдут, попытался ее съесть. Не получилось — записку отобрали и передали сотруднику ФСБ. А на деле Пчелинцева появилась еще одна отметка: «склонен к нападению и взятию заложников».
По настоянию членов ОНК Петербурга в субботу, после третьего свидания с Пчелинцевым, вместе с конвоем прибыла и бригада скорой помощи, которая доставила его в Александровскую больницу, — чтобы осмотреть и решить, можно ли этапировать. Вечером того же дня депутату городского заксобрания Борису Вишневскому сообщили в приемном покое: Пчелинцева амбулаторно обследовали и уже везут обратно в Пензу.
