Уберите ваши доказательства
Сегодня в суде над Дмитрием Бученковым выступали свидетелями репортеры. Эта история заслуживает подробной фиксации (я делал аудиозапись). Примечательны и перлы обвинителей, и прекрасная работа адвоката Ильи Новикова.
Свидетель Евгений Фельдман — фотокорреспондент, шесть лет в «Новой газете», два года в американском издании Mashable, публикации в The New Yorker, The New York Times, The Washington Post, Time, GQ Russia, Svenska Dagbladet и др., автор двух фотокниг.
Отвечая на вопросы адвоката, рассказывает, что 6 мая 2012 года, работая фотокором «Новой газеты», выполнял редакционное задание — снимал репортаж о шествии и митинге на Болотной. Сделанные там снимки опубликованы в «Новой» и многих других изданиях. Да, он видел на Болотной человека, одетого целиком в черное, в капюшоне,
Поскольку «человек в черном» предположительно тот самый, за которого обвинение принимает Дмитрия Бученкова, адвокат Новиков ходатайствует перед судом о приобщении этих снимков к делу с целью их дальнейшего изучения.
Гособвинитель Апухтина: А вы в связи с чем фотографировали?
Фельдман: Я же сказал — я был штатным корреспондентом «Новой газеты».
Гособвинитель: Я считаю, что в деле достаточно фотоматериалов и нет необходимости приобщения новых.
Судья Лариса Семенова: Суд отказывает в приобщении фотографий, поскольку для различения фотографий плохого или хорошего качества мы не обладаем специальными познаниями.
Илья Новиков: Суд ссылается на те свойства доказательства, которые не связаны с его допустимостью. Суд предвосхищает ту оценку доказательств, которую надлежит давать только в приговоре, в совещательной комнате, с учетом мнений других специалистов. И отказ от приобщения фотографий на том основании, что неизвестно их качество, является преждевременной оценкой относимости доказательств до того, как суд определился с их допустимостью. (Любое доказательство по закону подлежит проверке прежде всего на допустимость — подлинность, а затем на относимость — имеют ли отношение к делу — и доказательность. — Д.Б.)
Допрос свидетеля продолжается.
Новиков: Чем отличается качество фотоизображения от видео?
Фельдман: Существенно отличается. Любые видеокамеры, включая профессиональные, иначе, чем фотоаппарат, обрабатывают сигнал, поскольку им нужно обрабатывать минимум 30 кадров в секунду, а не 4–5, как фотоаппарат, которым я снимал. Мощность процессора в любой аппаратуре ограничена, то есть он может обработать конечное количество информации в единицу времени. Значит, количество информации в случае фотографии будет больше и качество фотографии будет выше.
Новиков: Ваши снимки можно охарактеризовать как имеющие низкое разрешение?
Фельдман: Нет.
Новиков: Характерны ли для них низкие резкость и контрастность?
Фельдман: Нет.
Новиков: Характерны ли для них размытость контуров отдельных предметов?
Фельдман: Нет.
Новиков: Я повторяю свое ходатайство, прося суд учесть уже исследованное судом заключение экспертизы института криминалистики ФСБ. По словам экспертов, те снимки, на основании которых проводилась портретная экспертиза, отмечены следующими общими недостатками: голова объекта занимает меньше 10 процентов площади кадра; низкое разрешение; наличие растра; низкая контрастность; размытость контуров отдельных предметов.
Как уточнил свидетель, ни одним из этих недостатков его фотографии не обладают, поэтому, не предвосхищая мнение специалистов — они этих снимков еще не видели, поскольку эти снимки не были приобщены к делу, хотя и были известны следствию, что привело к грубейшей его неполноте, — прошу приобщить их к делу с тем, чтобы мы впоследствии смогли их исследовать, продемонстрировать специалистам и при необходимости направить на судебную экспертизу. Очень странно слышать из уст гособвинителя, что в деле достаточно фотоматериалов: их много, но попавшие на экспертизу, безусловно, хуже по качеству, чем те, которые свидетель готов предоставить суду.
Судья: Свидетель, какое у вас образование?
Фельдман: Высшее. Факультет психологии МГУ.
Судья: А специалистом в какой области вы являетесь в связи с фотографией?
Фельдман: Я фотокорреспондент со стажем более 6 лет.
Судья: А какое отношение к этому имеет ваше образование?
Фельдман: Никакого.
Гособвинитель: Считаю, что в деле достаточно фотоматериалов, сделанных лицами, более профессиональными, чем свидетель (полицейскими оперативниками. — Д.Б.). Возражаю против приобщения.
Судья: Отказать в ходатайстве, поскольку суд не видит необходимости в приобщении этих фотоматериалов.
Сразу вспоминается другая стенограмма. 1964 год, суд над Иосифом Бродским.
Судья: Чем вы занимаетесь?
Бродский: Пишу стихи. Перевожу. Я полагаю…
Судья: А вообще какая ваша специальность?
Бродский: Поэт.
Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
По такой же схеме и с тем же результатом прошел допрос другого фотокорреспондента «Новой» — Анны Артемьевой. Адвокаты попытались зайти с другой стороны — приобщить официальный ответ редакции «Новой» на адвокатский запрос с приложенными фотографиями. Но судья сочла, что «ответ на запрос никакой доказательной силы не имеет, так как не относится к делу».
С первого суда над болотниками в 2013 году меня поражало, с каким упорством судьи препятствуют рассмотрению в суде фото- и видеоматериалов защиты. Ведь все Болотное дело с самого начала строится на видеоматериалах, следствие передавало в суды тонны видеозаписей, якобы демонстрирующих «преступные действия» демонстрантов. Но защите — нельзя никак.
Поразительно: судья Семенова согласилась приобщить к делу все заключения независимых специалистов, представленные защитой. А ведь они в пух и прах разносят экспертизы следствия, полученные в институте криминалистики ФСБ, как непрофессиональные и даже сделанные с нарушениями закона. Но заключения — слова. На слова можно отвечать другими словами, перевирать их и манипулировать. Но допустить, чтобы в дело попало видео, на котором ясно видно, что Ваня Непомнящих не трогал полицейских, или что Дмитрий Бученков и «Козырек» — совершенно разные люди, без слов видно, невооруженным глазом и со всей очевидностью, — это просто невыносимо для фальсификаторов.
После фотографов выступили двое свидетелей из левых движений, участвовавших в «Марше миллионов». Но таких свидетелей, говоривших, что Дмитрия Бученкова не было на Болотной в колонне анархистов, уже проиходило много. Для них у обвинения есть другой стандартный прием: «сколько людей участвовало в демонстрации?». Отвечают
Напоследок судья Семенова отказалась выслушивать на следующем заседании оставшихся свидетелей и специалистов защиты. Она уже требовала от защиты завершить свои доказательства и вот перешла от слов к делу. В ответ на протесты адвокатов, заявивших, что это нарушает право на защиту и равенство сторон (обвинение водило свидетелей пять месяцев), она решительно назначила следующее заседание на 16 октября. Оба адвоката тут же заявили, что у них на этот день уже назначены суды, и попросили выбрать другую дату, но судья слушать этого не захотела.
Беспредел в деле Бученкова достиг высшей точки. Прокурор Апухтина сформулировала это со всей ясностью: «В прениях мы можем ссылаться только на материалы, подтверждающие виновность».
Автор Дмитрий Борко
