«Если бы папа был тут»: как живут дети крымских политзаключенных
С января 2015 года в Крыму не прекращаются массовые аресты крымских татар и проукраинских активистов. Среди них – 19 человек, которых обвинили в участии в исламской партии «Хизб ут-Тахрир» и создании в Крыму ее ячейки. Несмотря на запрет участникам «Хизб ут-Тахрир» применять силу, организация запрещена в России и признана террористической. Но при этом до сих пор не запрещена в Украине и до аннексии существовала в Крыму легально.
Правозащитное движение «Мемориал» признает арестованных в Крыму политзаключенными. А родственники задержанных и активисты после начала арестов создали организацию «Бизим Балалар» («Наши дети»). Она помогает крымским детям, которые из-за ареста одного или нескольких родителей остались сиротами. Таких детей с 2014 года насчитывается уже почти сотня.
Маленький Бекир Куку – сын крымского правозащитника Эмира-Усейна Куку. Он был арестован в феврале 2016 года в Ялте. Мальчик хорошо помнит, как ранним утром в дом зашли вооруженные люди и увели его отца.
«Пришли какие-то черные люди, у них едва были видны глаза. Один из них нес какую-то огромную палку, похожую на лом, а другие – какие-то непонятные пулеметы», – рассказывает Бекир.
Российских силовиков он называет «невежды, отцы глупости». Они взломали дверь, повалили его отца на пол, надели на него наручники. И все это – на глазах сына.
«Если бы папа был тут – мы бы небольшой день рождения отпраздновали, подарки бы покупали. А он сидел там, в изоляторе, среди блох и клещей, – говорит Бекир. – Как бы ему хотелось вернуться, чтобы увидеть, как его сыну исполняется девять лет».
«У наших детей детство кончилось 11 февраля, всего за несколько минут. За мужчину сейчас Ильяс», – рассказывает жена другого арестованного, Муслима Алиева. Его забрали в Алуште. Дома у Муслима остались четверо детей. За старшего сейчас подросток Ильяс.
«Его повалили на пол люди с автоматами, все это на глазах у детей, – рассказывает женщина. – Я им говорю: объясните, что здесь происходит! Они показали мне постановление, что ищут оружие, наркотики, боеприпасы. Я им говорю: ну, ищите. Очень долго вам придется искать, у мусульман нет таких вещей. Это противоречит нашей религии».
Дети могут видеть своих арестованных отцов лишь в судах, куда они приходят вместе с активистами и родственниками. Каждое судебное заседание для крымских татар – возможность показать солидарность, поддержать тех, кто оказался в заключении. Дети приходят вместе со взрослыми, но в зал, где идет заседание, их, чаще всего не пускают. Они стоят в коридоре и пытаются успеть увидеть отца, пока его в наручниках проводят по коридору судебные приставы.
«Мы его, слава богу, увидели, – рассказывает Бекир Куку об отце. – Он в нормальном состоянии».
Несмотря на то, что с самого раннего возраста крымские дети сталкиваются с обысками и арестами и знают, что такое судебное заседание и как оно проходит, они все равно остаются детьми. Дочка арестованного правозащитника Сафие Куку бегает возле суда и радуется тому, что сегодня удалось увидеть папу.
«Он сказал: «Большой привет». А я сказала: «Я вас сильно люблю», – вспоминает Сафие. – Жалко, что его не отпустили».
Девочка еще не знает, что через несколько месяцев доступ на судебный процесс ей будет закрыт окончательно.
******
Корреспондент Радио Свобода Антон Наумлюк рассказал Настоящему Времени, как снимал сюжет про детей арестованных крымских татар, и почему история этих детей – одна из самых важных для современной России.
— Вы уже не первый год следите за ситуацией в Крыму, в том числе, за продолжающимися судами над крымскотатарскими активистами и вообще над проукраинскими активистами на полуострове. Что происходит с их детьми? Они как-то могут видеть своих отцов?
— Ситуация осложнилась совсем недавно, когда почти все судебные процессы были закрыты. Суды сейчас проходят в закрытом режиме, с формулировкой «из-за обострения социально-политической ситуации в стране».
Вообще-то в законодательстве нет такой формулировки как причины закрыть суд вообще. Но ее применение в буквальном смысле закрывает судебные процессы от всех родственников обвиняемых, от родителей и, конечно, от детей. Они говорят, что детей и так очень нежелательно пускать в зал суда, мотивируют это тем, что это может повредить психике ребенка. Но как шутили мамы, которые приходят с этими детьми в суд, обыски в их домах в 6 часов утра и отец, который лежит лицом в пол, а над ним стоит человек в маске и с оружием – это не вредит психике ребенка. А то, что он в суде может увидеть отца раз в полгода или раз в 4 месяца, когда ему продлевают срок ареста – это может повредить.
Эти дети переживают фактически те же события, что переживают взрослые, и взрослеют они, конечно, гораздо раньше.
— Ситуация, когда ребенок остается без одного из родителей (чаще всего это кормилец семьи). Каким-то образом крымскотатарское сообщество или крымское общество помогает этим детям?
— Это очень интересное явление, когда среди крымских татар начинают возникать такие инициативы снизу. Одна из таких общественных, гражданских инициатив называется «Бизим балалар» («Наши дети» в переводе). Это объединение и родных, и активистов, и семей тех людей, которых задержали и арестовали, которые находятся в СИЗО или уже в колониях, для помощи их детям.
Помощь, прежде всего, носит финансовый характер. Каждый месяц каждому ребенку, оставшемуся без кормильца, у которого отец находится в заключении, выделяется сумма денег для того, чтобы поддерживать его и не оставить совсем без средств к существованию. С 2014 году таких детей насчитывается уже почти сотня. 66 из них находятся на постоянном обеспечении этой организации.
Еще эта организация подключает детского психолога, который занимается с детьми, пытается их поддерживать. Пытается как-то во всех ситуациях, в которых оказались эти дети, сохранить их психическое здоровье.
Помощь оказывается не только семьям и детям крымских татар, но и, например, детям украинского кинорежиссера Олега Сенцова, детям погибшего Ришата Аметова (это первая жертва аннексии, человек, который вышел с одиночным пикетом против аннексии в самом начале событий 2014 года и пропал, потом его нашли убитым). Организация целенаправленно подчеркивает свой неполитический характер и характер своей деятельности, то есть, пытается абстрагироваться от любых вещей, не связанных с помощью детям.
