Щетинкин Максим Михайлович

Полное описание

28 июня 2024 года судья Абаканского городского суда Елена Валерьевна Арнгольд заключила под стражу Максима Щетинкина, обвиняемого в распространении военных «фейков» по мотивам политической ненависти с искусственным созданием доказательств обвинения — по п. п. «в» и «д» ч. 2 ст. 207.3 УК РФ.

11 сентября 2024 года дело поступило в Абаканский городской суд, первое заседание состоялось 24 сентября. Дело будет рассматривать единолично судья того же суда Оксана Сергеевна Кормишина. Что стало поводом для преследования Щетинкина, точно неизвестно. 

Основания признания политзаключённым

Неправовой характер ст. 207.3 УК РФ

Через неделю после начала полномасштабного российского вторжения в Украину, 4 марта 2022 года, Государственная Дума РФ в чрезвычайном порядке (не в виде отдельных законопроектов, а путём внесения поправок в другие, уже принятые в первом чтении) приняла законы о внесении изменений в Кодекс об административных правонарушениях и Уголовный кодекс. Эти законы запрещают призывы к санкциям, распространение фейков о российских вооружённых силах, их дискредитацию, а также призывы к «воспрепятствованию их использования». В тот же день законы одобрил Совет Федерации РФ, и уже вечером их подписал президент. Поправки вступили в силу со дня официального опубликования — 4 марта 2022 года.

Состав преступления, предусмотренного новой ст. 207.3 УК РФ, сформулирован следующим образом: «Публичное распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации, содержащей данные об использовании Вооружённых Сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и её граждан, поддержания международного мира и безопасности, а равно содержащей данные об исполнении государственными органами Российской Федерации своих полномочий за пределами территории Российской Федерации в указанных целях».

Мы полагаем, что эта статья противоречит как российской Конституции и международным обязательствам РФ, так и базовым принципам права.

Согласно ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, «Каждый человек имеет право беспрепятственно придерживаться своих мнений, <…> имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати или художественных форм выражения или иными способами по своему выбору».

Ограничения пользования этими правами «должны быть установлены законом и являться необходимыми: для уважения прав и репутации других лиц; для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения».

Аналогичные гарантии содержатся в ст. 29 Конституции РФ, гарантирующей свободу мысли и слова. Ограничения этих свобод связаны с запретом пропаганды или агитации, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, пропаганду социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства, а также с государственной тайной.

Согласно ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

Ограничения свободы выражения, установленные ст. 207.3 УК РФ, со всей очевидностью не служат тем целям, для достижения которых такие ограничения могли бы быть установлены.

Важно отметить, что ограничение свободы выражения не предусмотрено законом даже в условиях военного положения, при котором, согласно пп. 5 и 15 п. 2 ст. 7 ФКЗ «О военном положении», допускается лишь введение «военной цензуры за почтовыми отправлениями и сообщениями, передаваемыми с помощью телекоммуникационных систем, контроля за телефонными переговорами» и «приостановление деятельности политических партий, других общественных и религиозных объединений, ведущих пропаганду и (или) агитацию, а равно иную деятельность, подрывающую в условиях военного положения оборону и безопасность Российской Федерации». Тем более нет оснований для подобных ограничений в ситуации, когда военное положение не введено.

Не менее значимо то, что сами по себе формулировки статьи не позволяют заранее определить, какие высказывания являются правомерными, а какие запрещёнными. Гражданин не может заранее знать, какие его высказывания, какая информация могут быть сочтены в данном контексте ложными, подпадающими под действие этой нормы.

На этот счёт Конституционный Суд РФ высказывал своё мнение в ряде правовых позиций. Согласно им неоднозначность, неясность и противоречивость регулирования закона недопустимы, поскольку, препятствуя надлежащему уяснению его содержания, открывают перед правоприменителем возможности неограниченного усмотрения, ослабляющего гарантии конституционных прав и свобод (в частности, постановления КС от 20 декабря 2011 года № 29-П, от 2 июня 2015 года № 12-П, от 19 июля 2017 года № 22-П).

Фактически нормы ст. 207.3 УК РФ позволяют преследовать за высказывание любого мнения о использовании Вооружённых Сил РФ и деятельности её государственных органов за границей. Суждения о том, имеют ли упомянутые в статье действия цели «защиты интересов Российской Федерации и её граждан, поддержания международного мира и безопасности» или нет, по своей природе являются оценочными, то есть выражают мнение.

Но даже и применительно к сведениям, т.е. высказываниям о фактах, в условиях ведения военных действий и конкуренции противоречивой информации из разных источников исключительно сложно судить об их правдивости или ложности. Тем более невозможно установление заведомости, т.е. умысла на распространение ложных сведений.

Упомянутые органические дефекты ст. 207.3 УК РФ определяют её неправовой характер, вследствие которого даже её добросовестное применение является недопустимым. Однако и сам факт срочного внесения указанной статьи в Уголовный кодекс немедленно после начала полномасштабной вооружённой агрессии против Украины, и сопровождавшая её рассмотрение и принятие риторика официальных лиц, и, главное, контекст её применения — ведущиеся боевые действия и сопутствующая им государственная военная пропаганда — исключают подобную добросовестность. В ситуации, когда единственными правдивыми сведениями и оценками объявляются сведения и оценки официальных российских источников, не только оправдывающих агрессивную войну и отрицающих многочисленные свидетельства гибели мирных жителей в результате российских ударов и военных преступлений, совершаемых российскими силами, но и запрещающих называть события, с любой точки зрения, являющиеся войной, словом «война», применение этой неправовой по своей природе статьи УК также имеет исключительно недобросовестный и неправовой характер. Основанием для уголовного преследования становятся как правомерные мнения, оценивающие войну и связанные с ней обстоятельства, так и утверждения о задокументированных и подтверждённых фактах.

Квалифицирующие признаки ч. 2 этой статьи, предусматривающей ужесточение наказания вплоть до 10 лет лишения свободы, зачастую носят субъективный характер, так, п. «д» предусматривает наличие «мотива политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо мотива ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы». В современных условиях доказывание присутствия такого мотива сводится к простой декларации следствием его наличия. Вместе с тем, исходя из того, что любое выступление против войны само по себе является общественно полезным и не имеет вовсе никакой общественной опасности, ни один из квалифицирующих признаков, если он не образует самостоятельного состава преступления, не может рассматриваться как усиливающий общественную опасность деяния.

Иные обстоятельства признания политическим заключённым

Мы не знаем, за какую именно информацию преследуют Максима Щетинкина. Однако обращает на себя внимание тот факт, что его обвиняют в том числе по п. «в» ст. 207.3 УК РФ — об искусственном создании доказательств обвинения, под которыми подразумеваются фальсификация, имитация доказательственных фактов, которые в действительности отсутствуют, или искажение реальных доказательств. Хотя формально эта квалификация используется крайне редко, можно предположить, что речь идет о какой-то публикации о военных преступлениях российской армии в украинском городе Буча. Высказывания о Буче уже неоднократно становились поводом для возбуждения уголовных дел. За такие публикации преследуют журналистов Сергея Мингазова и Романа Иванова, активиста Дмитрия Иванова, блогерку Анну Бажутову, политика Илью Яшина, а также Александра Бахтина, Ричарда Роуза и многих других. При этом именно информацию о преступлениях российских военных в Буче официальные лица в РФ называли «сфальсифицированной», «срежиссированной» и «инсценировкой». В единственном известном нам деле, где вменялся именно п. «в» ч. 2 ст. 207.3 УК РФ и при этом известно содержание публикации, — деле Шахбана Абакаргаджиева — речь шла как раз о Буче. Это позволяет нам предположить, что Щетинкина тоже преследуют за подобную публикацию.

Районный центр Буча в Киевской области Украины находился под контролем российских военных оккупационных сил в марте 2022 года. После их отступления украинские власти заявили об обнаружении в городе множества жертв среди гражданского населения. Позже это подтвердили органы следствия страны, ведущие мировые СМИ, ООН и международные правозащитные организации. Минобороны России 3 апреля 2022 года отвергло любые обвинения в «якобы убийстве мирных жителей в Буче». Ведомство заявило, что за время нахождения российских военных в населённом пункте «ни один местный житель не пострадал от каких-либо насильственных действий». 

Пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков тогда же заявил, что материалам из Бучи «во многом» нельзя доверять, потому что специалисты из министерства обороны РФ нашли признаки «видеоподлогов и тех или иных фейков». Позже он призвал к независимому расследованию событий в Буче и назвал обвинения украинской стороны «мастерски срежиссированной инсценировкой». В конце апреля 2022 года Владимир Путин на встрече с генсеком ООН Антониу Гутерришем заявил, что Москве известно, «кто готовил эту провокацию, какими средствами и что за люди работали над этим».

Если Щетинкина действительно преследуют за публикацию информации о военных преступлениях российских войск в Буче, факты которых позднее доказаны как следственными органами, так и журналистами и правозащитниками — это, несомненно, общественно полезные действия, которые способствуют привлечению внимания общества к преступной войне, развязанной РФ в отношении Украины. На наш взгляд, в таком случае у Щетинкина не было никаких основания считать эту информацию ложной. Подобные деяния являются реализацией права на свободу выражения, не призывающей к насилию, и поэтому не наказуемы. Публикация такой информации не содержит состава преступления, не может и не должна являться причиной уголовного преследования и тем более лишения свободы.

Впрочем, даже если публикация Щетинкина была посвящена не Буче, а другим военным преступлениям российской армии или каким-либо иным аспектам войны, его преследование по ст. 207.3 УК РФ является неправомерным и должно быть прекращено.

Дело против Максима Щетинкина является одним из многих уголовных дел против тех, кто открыто высказывается против войны или распространяет информацию о преступлениях российской армии в Украине. В момент подготовки справки независимому правозащитному проекту «Поддержка политзаключённых. Мемориал» известно о более чем 90 случаях неправомерного лишения свободы только по ч. 2 ст. 207.3 УК РФ. Всего же в наших списках на момент подготовки настоящей справки (сентябрь 2024 года) находятся более 200 человек, лишённых свободы за антивоенную позицию. 

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал», продолжающий работу ликвидированного государством Правозащитного центра «Мемориал», согласно международному руководству по определению понятия «политический заключённый», находит, что уголовное дело против Максима Щетинкина является политически мотивированным, направленным на недобровольное прекращение публичной деятельности критиков власти и устрашение общества в целом, т.е. упрочение и удержание власти субъектами властных полномочий. Лишение свободы применено к нему в отсутствие состава преступления, в нарушение прав на свободу слова, справедливое судебное разбирательство и иных прав и свобод, гарантированных Конституцией РФ и Международным пактом о гражданских и политических правах. 

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» считает Максима Щетинкина политическим заключённым и требует немедленно освободить его и прекратить его уголовное преследование.

Признание лица политзаключённым не означает ни согласия Проекта «Поддержка политзаключённых. Мемориал» с его взглядами и высказываниями, ни одобрения его высказываний или действий.

Адвокат: Чистобаев Игорь Михайлович.

Дата обновления справки: 30.09.2024 г.