Чирний Алексей Владимирович

Полное описание

Суть дела

Чирний участвовал в двух поджогах в апреле 2014 года в Крыму: поджоге офиса «Русского единства» и офиса украинской «Партии регионов», фактически перешедшего на тот момент к местному отделению «Единой России».

Также Чирний решил взорвать памятник Ленину в Симферополе и обратился к знакомому химику Пирогову с просьбой изготовить взрывчатку (по версии следствия, Чирний сделал это «по указанию Сенцова», но материалы дела это опровергают). Пирогов доложил в ФСБ и в течение месяца наблюдал за Чирнием, записывая разговоры с ним на скрытую камеру. Пирогов пообещал содействовать Чирнию, а на самом деле, передал ему изготовленные сотрудниками ФСБ муляжи исполнительных механизмов и заложил в тайник муляжи взрывных устройств.

В ночь с 8 на 9 мая 2014 года Чирний был задержан, когда извлекал из тайника, как он думал, взрывные устройства. Он полностью признал вину и дал во многом недостоверные показания против Геннадия Афанасьева, Олега Сенцова и Александра Кольченко.

22 апреля 2015 года Северо-Кавказский военный суд вынес в отношении Чирния приговор. Разбирательство проходило без исследования доказательств, так как Чирний заключил со следствием соглашение о сотрудничестве.

Чирний до ареста отказался от гражданства России (по юридически оформившему противоречащее нормам международного права присоединение Крыма к России Договору о принятии в Российскую Федерацию Республики Крым люди, зарегистрированные в Крыму на момент «референдума», автоматически признавались гражданами РФ, если они в течение месяца, до 18 апреля 2014 года, не написали заявление об отказе от российского гражданства). В течение трёх лет российские власти признавали Чирния гражданином Украины и допускали украинских консульских работников на встречу с ним. Тем не менее, в июле 2017 года сотрудники колонии заявили, что отказ от российского гражданства «не обнаружен» и украинское гражданство осуждённого будет считаться недействительным.

Основания для включения в список лиц, в уголовном преследовании которых с большой вероятностью присутствуют признаки политической мотивации и серьезного нарушения закона

Поджоги и неосуществлённый взрыв памятника были квалифицированы как террористические акты, что, на наш взгляд, не обосновано. Поджоги происходили ночью, когда здания были пусты, жертв и пострадавших не было и заведомо не должно было быть. Участники поджогов никаким способом не выдвигали требований, которые общество или власти должны были бы выполнить в обмен на прекращение насилия, не делали публичных заявлений, не стремились придать своим действиям резонанс.

Собственно, поджог карается по ч. 2 ст. 167 УК РФ принудительными работами либо лишением свободы на срок до 5 лет. Разрушение памятника возможно определить как вандализм по мотивам политической розни (ч. 2 ст. 214 УК РФ): до 3 лет лишения свободы. Наиболее суровая статья УК РФ, которую можно было бы, на наш взгляд, применить к осуществлённым и планировавшимся деяниям Чирния, групповое хулиганство (ч. 2 ст. 213 УК РФ), до 7 лет лишения свободы.

Именно такие статьи применялись для преследования за поджоги офисов «Единой России» ранее. Так, в 2009 году был совершён поджог офиса ЕР в Пензе (http://www.gazeta.ru/news/lastnews/2009/11/08/n_1422451.shtml), в 2011 году — в Братске (http://www.irk.ru/news/20110621/law/), в Иваново (http://www.ivanovonews.ru/news/detail.php?id=24914), в Южно-Сахалинске (http://ria.ru/incidents/20111215/517092605.html) и в Москве (http://fakty.ictv.ua/ru/index/read-news/id/1437978). Во всех этих случаях были возбуждены уголовные дела о поджоге. В 2011 году поджог офиса ЕР в Брянске расследовался по статье о хулиганстве. В 2012 году в Новосибирске в результате поджога офиса ЕР путём забрасывания в окно бутылки с зажигательной смесью выгорело 3 кв. м., было возбуждено уголовное дело о вандализме (http://top.rbc.ru/incidents/20/02/2012/638541.shtml).

В свою очередь, максимальное наказание за теракт, совершённый группой, составляет 20 лет. Жёсткость такой квалификации проявляется не только в тюремном сроке (Чирний получил наказание ниже нижнего предела), но и в сопутствующих факторах: например, фактическая невозможность попасть под амнистию, режим секретности при расследовании дела и т. д. Кроме того, госпропаганда активно использует ярлык «терроризма» для оправдания неправомерных действий силовиков.

Обвинение по ч. 2 ст. 205.4 (Участие в террористическом сообществе) является надуманным, поскольку само террористическое сообщество, якобы возглавляемое Сенцовым, является вымыслом. Сам Чирний — единственное связующее звено между поджогами и несостоявшимся взрывом (что явно следует из прослушек в деле), а один человек вряд ли может считаться сообществом.

Кроме того, мы присоединяемся к позиции Amnesty International (http://amnesty.org.ru/node/2927/), утверждающей, что ситуация в Крыму с марта 2014 года отвечает признакам оккупации. В связи с этим Россия как оккупирующая держава обязана соблюдать Женевскую конвенцию о защите гражданского населения во время войны (далее ЖК IV). В соответствии с международным гуманитарным правом, Россия не имела права этапировать Чирния из Крыма в на территорию России. Согласно ст. 76 ЖК IV покровительствуемые лица могут содержаться под стражей, а также отбывать наказание в форме лишения свободы только на территории оккупированного государства. Чирний же находится на территории России. В 2016 году его этапировали в Магаданскую область, однако, затем перевезли в колонию в Ростовской области.

Как и в случае с Сенцовым и Кольченко, Чирния принудили к российскому гражданству, что является, очевидно, политическим решением. Украинское гражданство Чирния «потеряно», по словам адвоката Ильи Новикова, одновременно с начавшейся процедурой его передачи на Украину, и это стало поводом для прекращения переговоров со стороны России. Ранее Минюст России отказался рассматривать возможность экстрадиции или обмена Сенцова и Кольченко, сославшись на то, что они якобы российские граждане.

Включение конкретного человека в список лиц, в уголовном преследовании которых с большой вероятностью присутствуют признаки политической мотивации и серьезного нарушения закона, не означает его признания политзаключённым. Равно включение конкретного человека в такой список не означает ни согласия с его взглядами и высказываниями, ни одобрения его высказываний или действий.