Бабурин Илья Николаевич

Полное описание

До ареста Илья Бабурин работал программистом и много путешествовал. Какое-то время жил в разных странах в Азии и на Кавказе. Не менее двух раз Илья посещал Украину, чему в его уголовном деле уделено особое внимание.

По версии следствия, события, приведшие к задержанию Ильи Бабурина и привлечению его к уголовной ответственности, развивались следующим образом.

25 марта 2021 года молодой человек посетил Украину по приглашению своего виртуального знакомого — гражданина Украины Сергея Семенникова, пробыл там до 8 апреля 2021 года и, по версии следствия, завёл себе друзей среди военнослужащих полка «Азов». 

5 мая 2021 года Илья Бабурин вновь приехал в Украину и провёл там уже несколько месяцев. Он женился на гражданке Украины, однако 27 октября 2021 года вернулся в Россию, после чего жил в родном Новосибирске. 15 января 2022 года Бабурин попытался вновь выехать в Украину, однако в пересечении российской государственной границы ему отказали в связи с установленным судебным приставом временным ограничением на выезд из РФ в рамках исполнительного производства.

Следствие утверждает, что во время поездок в 2021 году у Ильи Бабурина сформировался умысел на вступление в «украинское военизированное националистическое объединение “Азов”» и участие в его деятельности на территории Украины, но он не смог его реализовать в связи с тем, что вынужден был покинуть эту страну и не смог туда вернуться из-за упомянутого ограничения на выезд из РФ.

Тогда у Бабурина, как утверждает обвинение, «в период с 24 февраля 2022 года по 02 часа 55 минут 1 июля 2022 года <…> под влиянием осуществляемых посредством <…> сети “Интернет” уговоров и обещаний денежного вознаграждения со стороны неустановленных лиц, разделяющих нацистскую идеологию “Азова” и находящихся за пределами Российской Федерации, с которыми Бабурин И.Н. установил контакт в период своего пребывания на Украине, возник преступный умысел, направленный на оказание помощи украинскому военизированному националистическому объединению “Азов” в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, а именно — <…> по противостоянию Российской Федерации в проведении специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины через устрашение гражданского населения Российской Федерации и воздействие на принятие решения органами государственной власти Российской Федерации об отказе от проведения названной операции». По версии следствия, руководствуясь этим умыслом, «действуя из корыстных побуждений» и по указанию неустановленных следствием лиц из «Азова», Илья Бабурин решил совершать поджоги «объектов социальной и военной инфраструктуры с фиксацией <…> путём видеозаписи в целях последующего распространения полученных видеозаписей в информационно-телекоммуникационной сети “Интернет”».

Согласно предъявленному обвинению, «в период с 1 июля 2022 года по 22 сентября 2022 года <…> Бабурин <….> находясь на территории города Новосибирска, в целях оказания помощи украинскому военизированному националистическому объединению “Азов” в осуществлении деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, совершил террористический акт и покушение на организацию террористического акта, тем самым совершив государственную измену, участие в вооружённом формировании, не предусмотренном федеральным законом, и участие в деятельности организации, которая в соответствии с законодательством Российской Федерации признана террористической. Он же незаконно приобрёл специальное техническое средство, предназначенное для негласного получения информации».

Илья Бабурин был задержан в Новосибирске 22 сентября 2022 года. В тот же день в его отношении возбудили уголовное дело и у него дома провели фактический обыск под видом оперативно-розыскного мероприятия «Обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств». В ходе этого ОРМ были изъяты две канистры с трансмиссионным маслом, каннабис массой 0,275 гр., упаковка из-под мобильного телефона, банковские карты, светошумовые патроны, книги и устройство «GPS-маяк». Первоначально Бабурину предъявили обвинение по ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 205 УК РФ («Покушение на организацию совершения террористического акта»). 23 сентября 2022 года Центральный районный суд Новосибирска отправил молодого человека в СИЗО. Обвинения в связи с обнаруженными наркотиками ему не предъявили, поскольку их масса ниже минимального размера, предусмотренного для привлечения к уголовной ответственности.

3 октября 2022 года Бабурина включили в федеральный реестр экстремистов и террористов Росфинмониторинга.

14 октября 2022 года обвинение переквалифицировали на ч. 4 ст. 205.1 УК РФ («Организация совершения террористического акта»). Впоследствии в окончательной редакции это обвинение переквалифицировали на ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 205.1 УК РФ («Покушение на организацию совершения террористического акта»).

Постепенно, когда Илья уже находился под стражей, в его деле стали появляться новые эпизоды якобы преступной деятельности и новые составы преступлений. 

Первое обвинение, послужившее основанием для задержания, а затем ареста Ильи Бабурина, связано с якобы планировавшимся им поджогом военкомата в Новосибирске в целях «оказания помощи объединению “Азов”». Как указано в обвинительном заключении, «в период с 7 июля 2022 года по 9 сентября 2022 года Бабурин И.Н., находясь на территории города Новосибирска, осознавая, что дальнейшая реализация его преступного умысла может повлечь для него неблагоприятные последствия в виде привлечения к уголовной ответственности, принял решение покинуть территорию Российской Федерации, а также, продолжая действовать во исполнение своего преступного умысла, в соответствии с поступившим указанием, из корыстных побуждений, разработал план совершения непосредственно перед выездом из Российской Федерации поджога объекта военной инфраструктуры города Новосибирска — военного комиссариата, расположенного на территории города Новосибирска». Илья Бабурин, как утверждает следствие, в целях выезда из России попросил знакомых в Украине «оказать содействие в получении на своё имя паспорта гражданина Украины <…> и визы, необходимой для обеспечения законности пребывания на территории иностранного государства».

Также он купил билет на авиарейс из Новосибирска в Москву, но был задержан 22 сентября 2022 года перед вылетом. 

Бабурин якобы склонял к поджогу военкомата «путём уговоров и обещаний денежного вознаграждения»  своего знакомого — Орлова Тимофея Александровича, 2000 года рождения, но тот не захотел совершать преступление самостоятельно, а нашёл «непосредственного исполнителя» — «Шорина Дмитрия Андреевича» (настоящие данные этого свидетеля следствие засекретило). 10 сентября 2022 года состоялась встреча Бабурина, Орлова и «Шорина». За поджог военкомата «Шорину» якобы было обещано 30 тысяч рублей. Кроме того, поскольку «Шорин» на тот момент привлекался к уголовной ответственности и желал избежать наказания, то Бабурин якобы пообещал оказать ему содействие в выезде в Украину, чтобы «Шорин» мог скрыться там от уголовного преследования либо найти иные формы урегулирования этой ситуации. «Шорин» c предложением Бабурина согласился и выразил готовность «приискать человека, способного совершить указанные действия», однако «в действительности совершать данное преступление не намеревался, сообщив в 13 часов 05 минут 11 сентября 2022 года о ставшем известным ему от Бабурина И.Н. плане совершения преступления должностному лицу УФСБ России по Новосибирской области, тем самым добровольно отказавшись от участия в подготовке к совершению спланированного Бабуриным И.Н. преступления». «В период с 11 сентября 2022 года по 16 часов 19 минут 20 сентября 2022 года» Бабурин изготовил «коктейль Молотова», бутылку с которым, а также мобильный телефон передал Орлову, который, в свою очередь, передал их 20 сентября «Шорину». В тот же день Орлов «принял решение добровольно отказаться от участия в подготовке к поджогу военного комиссариата» и обратился в ФСБ, дав согласие на участие в «оперативном эксперименте». Как следует из обвинительного заключения, «о том, что в проведении данного оперативно-розыскного мероприятия также принимает участие Шорин Д.А., должностные лица УФСБ России по Новосибирской области Орлову Т.А. не сообщили». С звукозаписывающим средством, выданным силовиками, Орлов встретился с Бабуриным, однако «полученная в ходе данной встречи при помощи специального технического средства фонограмма переговоров Орлова Т.А. и Бабурина И.Н. при её копировании на машинный носитель информации получила повреждения и в дальнейшем с другими результатами оперативно-розыскной деятельности следователю не представлялась», а от следующих встреч Бабурин уклонился, сообщив Орлову, что передумал организовывать поджог.

Это помешало продолжению «эксперимента», в рамках которого сотрудники ФСБ уже инсценировали поджог некоего пустующего здания для того, чтобы продемонстрировать Бабурину эту запись под видом кадров поджога военкомата. Затем им стало известно, что Бабурин приобрёл билет на самолёт до Москвы, и ФСБ решила осуществить его задержание.

Основными доказательствами по обвинению в покушении на организацию поджога военкомата стали показания Орлова и «Шорина», а также аудиозапись разговора этих двух «агентов» между собой. В то же время, аудиозапись разговора Орлова с Бабуриным, когда, по версии следствия, Бабурин и даёт указания «исполнителям» о поджоге и передаче ему видеозаписи этого действия, как указано выше, якобы была уничтожена по неосторожности при копировании. 

Также в основу обвинения были положены признательные показания Бабурина, данные им в первые месяцы после задержания, и заявление о «явке с повинной», сделанное в тот же период. Позднее Бабурин от них отказался и объяснил их давлением со стороны следствия. В ходе дачи этих показаний молодой человек признал, что встречался с Орловым и «Шориным» и планировал поджог военкомата. Также он заявил, что в период посещения Украины познакомился с криминальным авторитетом Гогуадзе Г.А., который в начале августа 2022 года связался с ним через Интернет и предложил за вознаграждение в сумме 2000 евро совершить поджог военкомата на территории Новосибирска, зафиксировать это на видео и переслать запись ему (Гогуадзе). Гогуадзе также сообщил рецепт изготовления «коктейля Молотова». Согласно показаниям Бабурина, «в ходе общения с Гогуадзе Г.З. стало понятно, что видеозапись совершённого поджога Гогуадзе планировал распространять в сети “Интернет” в целях устрашения гражданского населения Российской Федерации, его побуждения к акциям протеста против проводимой специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины и отказу органов государственной власти Российской Федерации от проведения данной операции».

При этом Бабурин заявил, что впоследствии он отказался от планов по подготовке поджога, о чём сообщил Орлову и «Шорину». В результате провокации со стороны оперативных сотрудников, проводивших в его отношении ОРМ, как заявляет Илья Бабурин, он изготовил «коктейль Молотова», бутылку с которым, а также мобильный телефон для видеосъёмки затем передал Орлову. 

20 марта 2023 года в отношении Ильи Бабурина возбудили второе уголовное дело —  о покушении на государственную измену (ч. 3 ст. 30, ст. 275 УК РФ), а 31 марта того же года ему предъявили обвинение в этом преступлении. Впоследствии следствие переквалифицировало обвинение на ст. 275 УК РФ («Государственная измена»), посчитав, что преступление являлось оконченным. При этом новых эпизодов в деле не появилось, речь снова шла о попытке организации поджога военкомата (к которому позднее добавили обвинение в поджоге детской музыкальной школы, о котором ниже). Как следует из обвинительного заключения, «в период с 1 июля 2022 года по 22 сентября 2022 года <…> Бабурин <…> находясь на территории города Новосибирска, в целях оказания помощи украинскому военизированному националистическому объединению ”Азов” в осуществлении деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, совершил <…> покушение на организацию террористического акта, тем самым совершив государственную измену». 

Через год после задержания, 28 сентября 2023 года, следователь ФСБ Георгий Головачёв предъявил Илье обвинение по ч. 1 ст. 205 УК РФ («Террористический акт— поджог, устрашающий население и создающий опасность причинения значительного имущественного ущерба в целях воздействия на принятие решений органами власти») по новому эпизоду — по факту поджога детской музыкальной школы, якобы совершённому Бабуриным 1 июля 2022 года. Это случилось после обнаружения при осмотре мобильного телефона Бабурина видеозаписи «поджога кирпичного здания путём метания предмета с зажигательной смесью». По итогам проведённой экспертами УФСБ по Новосибирской области экспертизы было установлено тождество изображённого на видеозаписи здания с помещением детской музыкальной школы.

По версии следствия, в ночь на 1 июля 2022 года молодой человек «совершил поджог объекта социальной инфраструктуры — помещения муниципального бюджетного учреждения дополнительного образования города Новосибирска ”Детская музыкальная школа № 3”, зафиксировав данный поджог при помощи видеозаписи на принадлежащий ему мобильный телефон ”iPhone 12 Pro Max”». Эти действия суд квалифицировал как «поджог, устрашающий население и создающий опасность причинения значительного имущественного ущерба, в целях воздействия на принятие решений органами власти, то есть террористический акт».

Как считает обвинение, сделал это Бабурин под влиянием уговоров украинских знакомых и «из корыстных побуждений». Якобы он «после получения от неустановленного лица инструкций о способе изготовления легковоспламеняющихся и горючих жидкостей» самостоятельно изготовил «средство совершения поджога — легковоспламеняющуюся и горючую жидкость путём смешения в стеклянной таре бензина и смазочного материала на нефтяной основе — трансмиссионного масла». В результате поджога было повреждено окно, а именно произошло «оплавление пластика вокруг стеклопакета и откосов с уличной стороны окна, горения стекла и подоконника, а также подкопчение стеклопакета». Ущерб, как утверждается в обвинении, составил 18 тысяч рублей. По версии следствия, поджог также создал «опасность причинения имущественного ущерба данному учреждению на сумму 470 760 рублей 03 копейки». 

Помимо этого, 28 сентября 2023 года Бабурину было предъявлено ещё одно обвинение — по ст. 138.1 УК РФ («Незаконное приобретение специального технического средства, предназначенного для негласного получения информации»). Таковым следствие посчитало GPS-маячок, обнаруженный в жилище Ильи и изъятый при обыске ещё 22 сентября 2022 года. Экспертиза установила наличие встроенного микрофона в этом устройстве. По версии Бабурина, он не предполагал, что в маячке может быть микрофон, так как приобретал устройство для отслеживания местоположения автомобиля, который планировал сдавать в прокат. Следователь отказал в ходатайстве защитника о проведении повторной экспертизы: защита ходатайствовала о ней, поскольку подозревала, что перед первой экспертизой «внутренности» устройства могли быть подменены. 

Наконец, 18 декабря 2023 года следователь Головачёв дополнил дело новыми обвинениями — по ч. 2 ст. 208 УК РФ («Участие в вооружённом формировании, не предусмотренном федеральным законом» — в период до 10 сентября 2022 года) и ч. 2 ст. 205.5 УК РФ («Участие в деятельности террористической организации» — после 10 сентября 2022 года). По версии следствия, Илья являлся участником «украинского военизированного националистического объединения «Азов»». Это участие выразилось в совершении упомянутых выше поджога детской музыкальной школы и покушении на организацию поджога военкомата. 

Обвинение по этим двум статьям опирается на показания свидетеля «Шорина», в которых тот говорит о принадлежности Ильи Бабурина к украинскому подразделению «Азов». Кроме того, именно эти показания «секретного свидетеля» позволили квалифицировать «организацию поджога военкомата» как покушение на организацию теракта. По словам «Шорина», настаивая на обязательной видеосъёмке поджога военкомата, Бабурин говорил ему, что «данная видеозапись, во-первых, необходима для устрашения населения Российской Федерации и его побуждения к совершению акций протеста против проводимой Российской Федерацией специальной военной операции. Во-вторых, указанная видеозапись послужит подтверждением готовности Бабурина И.Н. и Шорина Д.А. к получению от представителей ”Азова” более серьёзных и более высокооплачиваемых заданий». Аудио- или видеозаписей, переписок и других доказательств, подтверждающих эти показания тайного свидетеля, в деле нет. Сам Илья Бабурин категорически отрицает свою принадлежность к «Азову».

Резюмируя сказанное — поводами для обвинений в государственной измене, участии в незаконном вооружённом формировании и в террористический организации, совершении террористического акта и покушении на организацию террористического акта стали два эпизода: якобы совершённый Бабуриным поджог окна музыкальной школы и организация покушения на поджог военкомата в Новосибирске. Обвинение в незаконном приобретении специального технического средства основано на факте обнаружения устройства у Бабурина.

Таким образом, одни и те же деяния, якобы совершённые Бабуриным, были квалифицированы сразу по нескольким статьям УК РФ. Также одинаковым является и перечень доказательств обвинения по каждому вменяемому Бабурину составу преступления (за исключением ст. 138.1 УК РФ). 

Предварительное расследование вела следственная группа под руководством старшего следователя УФСБ России по Новосибирской области капитана юстиции Головачёва Георгия Андреевича. Обвинительное заключение утвердил первый заместитель прокурора Новосибирской области Коростылёв Сергей Геннадьевич. Гособвинителями в суде выступили прокуроры Иктислямов А. Х. и Громов Е. Г.

Как уже было сказано, Илья Бабурин признал вину лишь в приготовлении к поджогу военкомата, от которого впоследствии отказался. В последнем слове он заявил: «То, что я хотел сделать — это хулиганство, точнее, попытка хулиганства. Я ничего не поджёг». Он назвал дело против него «абсурдом» и что «сотрудникам УФСБ дали шанс зарабатывать звёзды и взлетать по карьерной лестнице, раскрывая какие-то бредовые преступления». Завершая своё последнее слово, Илья Бабурин прочитал антивоенное стихотворение Леонида Филатова «Лизистрата».

Также нужно отметить, что Илья Бабурин неоднократно жаловался на давление со стороны следствия и нарушения его прав в СИЗО, против которого подавал иски. Один из исков был частично удовлетворён, однако мы считаем, что в целом давление, оказываемое следствием на Бабурина, не получило должной оценки и не было учтено судом. Подробнее об этом — во второй части нашей справки.

Приговор был вынесен 20 мая 2024 года в Новосибирске коллегией из трёх судей Второго Восточного окружного военного суда в составе председательствующего Марченко Виталия Александровича и судей Бахина Алексея Аркадьевича и Силищева Дмитрия Николаевича.

Илье Бабурину было назначено 25 лет лишения свободы, из которых первые 5 он должен провести в тюрьме, остальной срок — в колонии строгого режима. Кроме того ему назначили 1 год 6 месяцев ограничения свободы после освобождения и 100 тысяч рублей штрафа. 

Сторона защиты обжаловала приговор. 15 октября 2024 года Апелляционный военный суд рассмотрел жалобу и утвердил обвинительный приговор, внеся в него лишь незначительные изменения. Судебная коллегия под председательством Солина Анатолия Валентиновича постановила оставить приговор в силе в части назначенного срока наказания в тюрьме, колонии и ограничения свободы. Однако апелляционный суд снизил штраф с первоначально назначенной суммы в 100 тысяч до 70 тысяч рублей. В последнем слове при рассмотрении апелляции Бабурин заявил: «Тот срок, на который меня осудили, это абсурд. За двойное убийство дают 18 лет. За изнасилование ребёнка — от 12 до 14 лет. А меня за несостоявшийся поджог военкомата осудили на 25 лет. 

Не пострадал ни один человек <…> ни один военкомат не пострадал. Ну кого эта ситуация волнует? Самое главное, что сотрудники ФСБ и их приспешники получили, благодаря мне, «звёздочки» и премии. В моём СИЗО сейчас находится оперуполномоченный ФСБ. Недавно в один день нас с ним закрывали в карцеры. Он поделился со мной тем, что оперативники сами сидят в социальных сетях, уговаривают российскую молодёжь на поджог какого-нибудь места на железной дороге за деньги. Ищут таким образом себе работу — вербуют детей ради собственной выгоды и сажают их потом на 10-20 лет. Лично меня так никто не вербовал. Никакие деньги за то, что я хотел сделать, я получить не рассчитывал и даже не предлагал такое.

Я знаю в СИЗО несколько человек, которых завербовали сотрудники ФСБ. Например, Игорь Лушко. На момент совершения преступления ему было 18 лет, на видео он поджёг железнодорожное реле. Ни один поезд не сбился с расписания, ноль рублей ущерба, по итогу — 20 лет строгого режима. Посадили в 18, дали 20. Как и меня, посадили в 22, дали 25. Подобных примеров я могу привести человек 10, которых я лично встречал и читал материалы их дел. 

В моём случае был исполнитель, которому я сказал, что поджигать ничего не нужно, что я передумал. В тот момент он уже сотрудничал с ФСБ. В трёх местах в деле есть документы от оперативников: они сами пишут, что давали инструкции исполнителю, чтобы он меня уговаривал в итоге на совершение преступления. На уговоры исполнителя я поддался и меня арестовали. Эти бумаги с инструкциями фсбшники даже не заморочились скрыть, а глядя на них ясно, кто является истинным организатором этого преступления, но в тюрьме сижу я.

Не раз уже говорилось о нарушениях уголовно-процессуального кодекса в отношении меня, нарушениях условий содержания со стороны СИЗО, незаконные заключения в карцер и психоизолятор, применение силы со стороны конвоиров и антитеррора. По поводу нарушений со стороны СИЗО прокуратура хотя бы написала ответ и даже подтвердила, что удивительно, незаконность их действий. А насчёт того, что меня в наручниках били и таскали как собаку по этой фсбшной маршрутке, когда я отказался сотрудничать, прокуратура молчит. Даже ни одной отписки не прислали. Эти конвоиры периодически катаются куда-то, а может уже умерли <…> Но это не причина игнорировать мои запросы в прокуратуру. 

Наблюдая месяцами и годами всю эту ситуацию, становится смешно, какой бред. А потом выносят 25 лет строгого режима, это уже не шутка. Здесь ничего не поменяется и всё равно я больше никогда не выйду».

Основания признания политзаключённым

Обвинение по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 205.1 УК РФ — «Покушение на организацию террористического акта». Признаки полицейской провокации

Мы начинаем наш анализ с этого обвинения, поскольку оно было первым в деле Ильи Бабурина. Кроме того, те же инкриминируемые Бабурину действия по подготовке поджога военкомата были впоследствии дополнительно квалифицированы как госизмена, участие в незаконном вооружённом формировании и деятельности террористической организации.

Как следует из обвинительного заключения, «в период с 09.09.2022 по 22.09.2022 <…> Бабурин <…> являясь противником проведения специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины, действуя по указанию неустановленных лиц из числа участников украинского военизированного националистического объединения ”Азов” <…> в целях оказания помощи указанным лицам в осуществлении деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, а именно действий по устрашению гражданского населения Российской Федерации, подрыву обороноспособности Российской Федерации и воздействию на принятие решения органами государственной власти Российской Федерации об отказе от проведения специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины, организовал совершение террористического акта — поджога здания военного комиссариата на территории г. Новосибирска, при этом преступление не было доведено Бабуриным И.Н. до конца по не зависящим от него обстоятельствам».

Судя по тексту обвинительного заключения и дальнейшему развитию событий, после задержания Илья Бабурин согласился на «досудебное соглашение о сотрудничестве», признал в некотором объёме вину и подписал заявление о «явке с повинной». В нём он признаётся, что «в начале сентября 2022 года предложил ранее знакомому ему Орлову Т.А. приискать человека, готового за денежное вознаграждение в сумме 30 000 рублей бросить бутылку с зажигательной смесью в здание военного комиссариата, расположенного на территории города Новосибирска. Примерно 11 сентября 2022 года Бабурин И.Н. встретился с Орловым Т.А. и Шориным Д.А., которого Орлов Т.А. приискал для совершения указанного поджога, у входа в торгово-развлекательный центр “Галерея Новосибирск”. В ходе данной встречи Бабурин И.Н. предложил Шорину Д.А. на указанных выше условиях совершить поджог военного комиссариата. В содеянном Бабурин И.Н. раскаивается».

Как следует из данного заявления, Бабурин не признавался ни в своей принадлежности к подразделению «Азов», ни в своих симпатиях к нему. Не сообщает он и о каких-либо указаниях от «Азова» на организацию поджога. Не говорил он и о своём намерении «устрашить население», что позволило бы квалифицировать «организацию» поджога военкомата именно как покушение на организацию террористического акта. Отсутствует также указание на конкретный военкомат, который должны были поджечь предполагаемые «исполнители». Как мы указывали выше, в первоначальных показаниях Бабурина упоминается житель Украины «криминальный авторитет» Гогуадзе Г.А., который предложил за вознаграждение совершить поджог военкомата и прислал инструкции по изготовлению «коктейля Молотова», однако о том, что Гогуадзе действовал в интересах или от имени «Азова», ничего не сказано. Кроме того, в материалах дела отсутствует текст переписки между Гогуадзе и Бабуриным на тему организации поджогов и какие-либо иные доказательства, подтверждающие факт их общения по этому вопросу. Обнаруженная следствием в телефоне Бабурина переписка в WhatsApp с Гогуадзе касается только обстоятельств убытия Ильи в Украину. Нет также и доказательств получения Бабуриным вознаграждения за организацию поджога. Важно также отметить, что и обвинение не считает Гогуадзе лицом, давшим Бабурину указания от имени «Азова», — это лицо следствие называет «неустановленным».

После вступления в дело адвоката по соглашению Илья Бабурин перестал давать какие бы то ни было показания, ссылаясь на ст. 51 Конституции РФ, и отказался от сделки со следствием. За это, как будет отмечено ниже, он мог подвергнуться незаконным методам воздействия и пыткам. Также можно полагать, что именно в качестве мести за этот отказ следствие предъявляло ему всё новые и новые обвинения.

Кроме первоначальных показаний Ильи Бабурина, от которых он отказался, обвинение приводит в качестве доказательств покушения на организацию теракта показания участников «оперативного эксперимента» Орлова и «Шорина», видеозапись встречи троих молодых людей (Бабурина, Орлова и «Шорина») и аудиозапись разговора между Орловым и «Шориным».

Именно в показаниях Орлова и «Шорина» следствие «находит» признаки и мотивы, необходимые для квалификации действий Бабурина как покушения на организацию террористического акта. При этом секретный свидетель «Шорин», судя по всему, сам находился под уголовным преследованием — есть основания предполагать, что в первую очередь именно поэтому он согласился стать осведомителем ФСБ и дать те показания, которые хотели получить от него следственные органы. Как заявил в суде Илья Бабурин, «террористическое обвинение в попытке поджога военкомата строится на показаниях двух свидетелей. На одного было заведено дело за похищение человека, он ходил под подпиской о невыезде. Его вот-вот должны были осудить. Это как раз был мой исполнитель. Но он решил облегчить себе судьбу по своему делу, сдав меня, что у него и получилось. Со слов сотрудников ФСБ, они сменили ему следователя МВД, нашли ему работу, он не сядет, и всё у него хорошо. Второй свидетель — это тот, кто меня познакомил с первым. Ему сказали дать показания на меня, в противном случае он поедет вместо меня по этим статьям. Их показания составлены сотрудниками. Они описывали ситуацию, сотрудники записывали и формулировали, как им удобно. Любой дурак, прочитав эти показания, сразу это поймёт. Я даже процитирую, когда при нашей встрече исполнитель меня спрашивал: “Илья, а для чего тебе нужно, чтобы я бросил Молотов в военкомат?”. Я ему якобы ответил, что я это делаю из-за своих националистических направленностей для цели устрашения гражданского населения Российской Федерации, в целях воздействия на принятие решения органами Государственной власти Российской Федерации об отказе от проведения официальной военной операции по демилитаризации и денацификации в Украине». 

Ещё одно доказательство стороны обвинения — записи с камер видеонаблюдения «встречи, состоявшейся между Бабуриным И.Н., Шориным Д.А. и Орловым Т.А. 10 сентября 2022 года у здания торгово-развлекательного центра ”Галерея Новосибирск”, расположенного по адресу: город Новосибирск, улица Гоголя, дом 13». По версии следствия, «в ходе данной встречи Бабурин И.Н. в присутствии Орлова Т.А. предложил Шорину Д.А. совершить за денежное вознаграждение в интересах украинского военизированного националистического объединения ”Азов” поджог здания военного комиссариата, расположенного на территории города Новосибирска, с фиксацией совершённого поджога посредством видеозаписи для её последующего распространения в <…> сети “Интернет” в целях устрашения гражданского населения Российской Федерации и воздействия на принятие решения органами власти Российской Федерации об отказе от проведения специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины».

Однако аудиозапись этой встречи отсутствует. Мы полагаем, что видеозапись, которая не фиксировала звук, может свидетельствовать лишь о том, что встреча троих молодых людей имела место, но никак не о содержании их разговора. 

Вызывает большие сомнения, что у следственных органов в принципе имелась и аудиозапись, сделанная при другой встрече — Бабурина с Орловым, полученная в рамках «оперативного эксперимента». Как следует из текста обвинительного заключения, это доказательство, которое было бы крайне весомым для обвинения, якобы было по небрежности повреждено. Исходя из этого, не вызывают доверия вышеуказанные утверждения следствия о содержании разговора, якобы имевшегося на этой аудиозаписи. Если некий «оперативный эксперимент» и имел место, то его следует считать провалившимся, поскольку единственная имеющаяся в деле аудиозапись зафиксировала лишь переговоры при встрече двух агентов ФСБ между собой — Орлова и «Шорина». При этом неизвестно также, действительно ли имела место их добровольная явка в ФСБ, либо вся операция была заранее спланирована сотрудниками этого ведомства. 

В то же время, как заявил защитник Бабурина в судебном заседании, отдельные фактические обстоятельства дела Илья не оспаривает и признаёт их. «Так, Илья признаёт, что действительно встречался с Орловым и Шориным и предлагал последнему сделать видео метания ”коктейля Молотова” в здание какого-либо военкомата <…> Обращаю внимание суда, что из материалов дела следует, что после первого предложения Шорину сделать видео метания бутылки в военкомат Илья отказался от своих намерений. И только настойчивые просьбы Шорина и высказанная им готовность совершить поджог (по указанию оперативных сотрудников ФСБ) и привели к тому, что Илья всё же передал бутылку с зажигательной смесью и телефон. Что это как не провокация противоправных действий со стороны Шорина и сотрудников ФСБ?».

В ходе оперативно-розыскного мероприятия «Исследование предметов и документов» сотрудники ФСБ исследовали содержимое планшета «Шорина», в котором была обнаружена его переписка в Telegram с Орловым. Из неё следует, что 16 сентября 2022 года Орлов сообщил «Шорину», что «ранее предложенный Бабуриным И.Н. вариант заработка путем совершения поджога военного комиссариата, расположенного на территории города Новосибирска, для самого Бабурина И.Н. более неактуален». Факт этого сообщения признал на допросах и «Шорин», тем самым подтвердив показания Бабурина о его отказе от намерения организовать поджог военкомата.

Однако несмотря на этот отказ, «Шорин» продолжал настаивать на организации ещё одной встречи с Бабуриным, что прямо следует из нескольких имеющихся в деле доказательств. В протоколе оперативно-розыскного мероприятия «Оперативный эксперимент» указано: «В протоколе зафиксирован факт ведения Шориным Д.А. в приложении Telegram переписки с Орловым Т.А. в целях склонения последнего к организации их повторной совместной встречи с Бабуриным И.Н. для инструктажа якобы приисканного Шориным Д.А. исполнителя поджога военного комиссариата». Согласно показаниям свидетеля Финтисова Игоря Валерьевича — оперуполномоченного УФСБ РФ по Новосибирской области, он организовал проведение ОРМ «Оперативный эксперимент» в ходе которого «им дана установка Шорину Д.А. на склонение Орлова Т.А. к проведению ещё одной совместной встречи с Бабуриным И.Н. под легендой приискания Шориным Д.А. непосредственного исполнителя планируемого поджога и необходимости его инструктажа Бабуриным И.Н. В течение последующей недели Шорин Д.А., вступив в переписку с Орловым Т.А., пытался склонить его к проведению ещё одной встречи с Бабуриным И.Н., однако Орлов Т.А. на данное предложение ответил отказом, сославшись на то, что сам Бабурин И.Н. отказался от совершения поджога военного комиссариата. Данная переписка зафиксирована Финтисовым И.В. в ходе оперативно-розыскного мероприятия “Исследование предметов и документов”».

В своём последнем слове об оперативной провокации говорит и сам Илья Бабурин: «Вы слышали хоть об одном оправдательном приговоре, если следствие вело ФСБ? В этом деле что самое интересное? То, что я сказал свидетелю, что ничего делать не надо, всё отменяется. На этот момент свидетель уже сотрудничал с ФСБ. На этом суде мой адвокат спрашивал свидетеля, давали ли вам сотрудники какие-либо инструкции после того, как Илья объявил отмену. Свидетель говорит, что нет. А в материалах дела в первом томе со 118 по 120 и со 122 по 127 страницу чёрным по белому написано, что сотрудники дают ему инструкцию, чтобы он меня уговаривал. Конечно, невыгодно, что преступления не будет. Свидетелю тоже невыгодно — ведь если меня не посадят, ему судьбу по его уголовному делу никто не облегчит. Я думаю, что все поняли, раз я нахожусь здесь, значит ему удалось выполнить инструкции сотрудника. Так кто тогда, получается, был организатором этого преступления? Если я нахожусь под стражей, то в срочном порядке необходимо арестовать истинного организатора, того, кто давал инструкции свидетелю, чтобы всё-таки поджог состоялся. Ведь я перед тем, как появилась бутылка Молотова, перед тем, как появился айфон для фиксации преступлений, я сказал, что ничего делать не нужно, отмена. И ничего бы не произошло. Но кому-то это уже было нужнее, чем когда-то мне».

Статья 5 Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» предусматривает: «Органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий (провокация)». 

Европейский суд по правам человека в постановлении от 26 октября 2006 года по делу «Худобин против Российской Федерации» подчеркнул, что «внутригосударственное законодательство не должно позволять использование доказательств, полученных в результате подстрекательства со стороны государственных агентов. Если же оно это позволяет, то тогда внутригосударственное законодательство не отвечает в этом отношении принципу справедливого разбирательства» (пункт 133). В Постановлении по делу «Банникова против России» Европейский суд в качестве одного из критериев для различения законных оперативных мероприятий от провокации установил следующий: «при определении правомерности действий полиции необходимо установить, могло ли соответствующее преступление быть совершено без вмешательства полиции. Полицейская провокация случается тогда, когда полиция не ограничивает свои действия только негласным расследованием, а воздействует на субъект с целью спровоцировать его на совершение преступления, которое в противном случае не было бы совершено (п.п. 37, 47 Постановления).

К сожалению, оперативная провокация, несмотря на свой явно незаконный характер, всё чаще применяется сотрудниками ФСБ и ЦПЭ в отношении гражданских активистов и «неблагонадёжных граждан» для фабрикации уголовных дел и улучшения своих показателей. Самым известным из сфабрикованных таким образом дел является дело «Нового Величия». Тогда провокатор практически сам создал из группы молодых людей, познакомившихся в Интернете, «экстремистскую организацию» для того, чтобы в дальнейшем его коллеги смогли её разоблачить.

Нельзя не отметить и дело приговорённой к 6 годам лишения свободы Валерии Зотовой из Ярославля, девятнадцатилетней девушки, которую пытались склонить к поджогу учётного стола, с большой степенью вероятности сотрудники ФСБ под видом украинских военных и даже подослали к Валерии «секретного агента» под видом новой подруги. Несмотря на то, что Валерия решила отказаться от поджога, она была осуждена за покушение на него.

Также мы признали политзаключённым 19-летнего антивоенно настроенного жителя Казани Михаила Балабанова. Как и Зотовой, ему вменили подготовку теракта. По версии следствия, Балабанов собирался поджечь военкомат в Невинномысске по заданию некоего Бэна, который называл себя украинским разведчиком. При этом представитель украинского проекта «Хочу жить», от имени которого действовала «Бэн», заявил, что никто из проекта или ГУР Украины с Балабановым никогда не связывался.

Оперативная провокация, давно уже массово и успешно применяемая для фабрикации дел по наркотическим статьям, в настоящее время взята на вооружение борцами с «терроризмом» и «экстремизмом» и представляет серьёзную угрозу для людей, попавших в сферу их внимания. Мы полагаем, что как минимум элементы такого незаконного вмешательства сотрудников ФСБ просматриваются в деле Ильи Бабурина. 

Что касается необоснованной с нашей точки зрения квалификации действий Ильи Бабурина как покушения на организацию террористического акта, мы предлагаем рассмотреть этот вопрос одновременно с анализом обвинения в поджоге музыкальной школы, так как неправомерность квалификации характерна для обоих эпизодов.

Обвинение по ч. 1 ст. 205 УК РФ («Террористический акт»). Неверная квалификация деяний

Как мы уже писали, эпизод о поджоге музыкальной школы был инкриминирован Илье Бабурину спустя более года с момента его задержания, а с момента самого поджога, произошедшего 1 июля 2022 года, прошло уже более года и трёх месяцев. Можно предположить, что следствию понадобилось столько времени на предъявление обвинения в связи со слабостью доказательной базы —  единственным доказательством является лишь видеозапись горящего здания, обнаруженная в мобильном телефоне Бабурина. При этом сам обвиняемый факт поджога им музыкальной школы категорически отрицал, однако отказался объяснить происхождение видеозаписи. Отказ от дачи показаний — это право, предусмотренное ст. 51 Конституции. Из принципа презумпции невиновности следует, что обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания вины лежит на стороне обвинения. Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке установленном законом, толкуются в пользу обвиняемого (ч. 2, 3 ст. 14 УПК РФ).

Эпизод с поджогом музыкальной школы позднее также был добавлен в обвинение Ильи Бабурина по статье о государственной измене. 

Следствие квалифицировало это деяние как террористический акт. При этом изначально уголовное дело по факту поджога детской музыкальной школы было возбуждено в июле 2022 года по ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 167 УК РФ («Покушение на умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества с причинением значительного ущерба путём поджога»).

Ходатайство защитника о проведении экспертизы с целью выяснения источника появления этой записи в телефоне Ильи следствие, а затем и суд отклонили. В уголовном деле отсутствуют доказательства как нахождения Бабурина в день поджога возле музыкальной школы, так и совершения им этого правонарушения. Обвинение утверждает, что Бабурин совершил поджог 1 июля 2022 года в 2 часа 55 минут. Из показаний свидетелей, проживающих рядом со зданием музыкальной школы, следует, что поджог произошёл чуть раньше — около 2 часов 40 минут. В запрошенных следствием данных биллинга сотовой связи указано, что в ночь совершения поджога, а именно «в период с 01 часа 04 минут 1 июля 2022 года по 07 часов 17 минут 1 июля 2022 года устройство, используемое с абонентским номером 79537778383 (номер телефона Бабурина), к базовым станциям не подключалось».

При этом, по версии обвинения, это «свидетельствует о предпринятых Бабуриным И.Н. мерах по сокрытию следов совершённого им поджога здания муниципального бюджетного учреждения дополнительного образования города Новосибирска “Детская музыкальная школа № 3” путём намеренного перевода своего мобильного телефона в “Авиарежим” и исключения таким образом возможности установления его местонахождения на основании данных о базовых станциях». Очевидно, что такое безосновательное, ничем не подтверждённое предположение грубо нарушает принцип презумпции невиновности, установленный ч. 3 и 4 ст. 14 УПК РФ: «Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого. Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях».

Помимо того, даже если бы он действительно совершил поджог, нет оснований квалифицировать его именно как теракт.

Как и в случае несостоявшегося поджога военкомата, поджог окна музыкальной школы может быть квалифицирован как умышленное уничтожение или повреждение имущества путём поджога (ч. 2 ст. 167 УК РФ) или покушение на таковое по ч. 3 ст. 30 УК РФ (как и было при возбуждении уголовного дела по данному факту в июле 2022 года), либо хулиганство (ст. 213 УК РФ).

Диспозиция ч. 1 ст. 205 УК РФ звучит следующим образом: «Совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях дестабилизации деятельности органов власти или международных организаций либо воздействия на принятие ими решений, а также угроза совершения указанных действий в целях воздействия на принятие решений органами власти или международными организациями». 

Таким образом, обязательными признаками преступления, позволяющими квалифицировать его как террористический акт, являются следующие: 

– устрашение населения;

– создание опасности гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий;

– наличие цели дестабилизации деятельности органов власти или воздействия на принятие ими решения.

Важно отметить, что все эти признаки не заменяют, а дополняют друг друга, т.е. для квалификации деяния как теракта необходимо, чтобы присутствовал каждый из них. Также важно учитывать, что теракт — это преступление, которое предполагает прямой умысел субъекта, поэтому все признаки объективной стороны преступления должны охватываться его умыслом.

При этом, согласно п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 09.02.2012 № 1, «устрашающими население могут быть признаны такие действия, которые по своему характеру способны вызвать страх у людей за свою жизнь и здоровье, безопасность близких, сохранность имущества и т.п. Опасность гибели человека, причинение значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий должна быть реальной, что определяется в каждом конкретном случае с учётом места, времени, орудий, средств, способа совершения преступления и других обстоятельств дела (данных о количестве людей, находившихся в районе места взрыва, о мощности и поражающей способности использованного взрывного устройства и т.п.)».

В обоих эпизодах вызывает сомнение наличие таких обязательных признаков теракта, как устрашение населения, создание опасности гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий. 

Прежде всего, нет никаких оснований утверждать, что любой поджог военкомата или окна музыкальной школы может вызвать у населения страх за свою жизнь и имущество.

Если в эпизоде с покушением на поджог военкомата наличие такого умысла у Бабурина следствие пытается доказать показаниями участников оперативного эксперимента — Орлова и «Шорина», то по эпизоду с поджогом окна музыкальной школы таких доказательств нет вовсе. Свидетели этого происшествия, в том числе слышавшие ночью какой-то шум, говорят, что не придали значения случившемуся или приняли это за детскую выходку, но никак не за устрашающий террористический акт. Таким образом, в деле отсутствуют не только доказательства умысла Бабурина на устрашение населения и признаки объективной стороны преступления, но и доказательства, что опасность наступления тяжких последствий, предусмотренных ст. 205 УК РФ объективно существовала.

В деле о покушении на несостоявшийся поджог неопределённого военкомата о создании реальной опасности наступления тяжких последствий можно рассуждать только теоретически. В эпизоде с музыкальной школой очевидно, что поджог окна с внешней стороны не имел и не мог иметь тяжких последствий и создать опасность гибели человека: действие было совершено в ночное время, когда в школе никого не было, окно не было разбито, бутылка с горючим не была заброшена внутрь помещения. После того как огонь на окне быстро потух, не было попыток повторить поджог, чтобы действительно добиться наступления указанных в законе тяжких последствий. Фактический ущерб от поджога, согласно исковому заявлению, составил 18 тысяч рублей — стоимость замены чуть обгоревшего окна. Впрочем, по уверению защиты, окно так до сих пор никто и не заменил. Опасность причинения значительного имущественного ущерба, по мнению защиты, также не усматривается, поскольку в деле отсутствуют доказательства, что целью бросавшего стеклянную тару с зажигательной смесью было проникновение огня вовнутрь помещения, его распространение и тем самым уничтожение имущества школы.

Также крайне сомнительно, что поджог детской музыкальной школы был способен дестабилизировать деятельность органов государственной власти либо воздействовать на принятие ими решений, и что при выборе такого объекта для поджога злоумышленник преследовал именно эти цели. Как обоснованно указал в своей речи в прениях адвокат Василий Дубков: «Предлагаю основываться на здравом смысле и очевидных вещах — кто, находясь в здравом уме, может действительно рассчитывать, что поджог Детской музыкальной школы в г. Новосибирске на ул. Лазарева, 1 в период детских каникул может воздействовать на принятие решения органами власти о прекращении проведения специальной военной операции?! Выдвигает ли какие-либо требования такой “террорист”? Где можно увидеть, прочитать, ознакомиться с данными требованиями? Каким образом органы государственной власти, в компетенции которых входит решение вопроса о прекращении СВО, должны были узнать, а главное понять, что “атака” на Детскую музыкальную школу в г. Новосибирске является сигналом для них, побуждающим их к принятию решения о прекращении специальной военной операции? Никто, включая “Азов”, ответственность на себя за данную “акцию” не взял. В том числе, нигде не опубликовано то самое видео поджога стены и окна Детской музыкальной школы».

С этой точки зрения военкомат как объект поджога выглядит чуть более логичным. Однако и такой поджог при отсутствии признаков преступления, о которых мы говорили выше, также не может и не должен квалифицироваться как террористический акт.

С начала вторжения в Украину тысячи несогласных с военными действиями россиян были привлечены к ответственности за участие в мирных протестах. Сотни дел возбуждены по статьям, предусматривающим уголовную ответственность за так называемую «дискредитацию армии» и за «военные фейки» — то есть, по сути, за распространение любой информации и суждений о войне, не соответствующих позиции государственной пропаганды. После начала полномасштабной войны, в ситуации тотального подавления мирных протестов в России прошла волна нападений на объекты с Z-символикой, попыток поджогов военкоматов и других административных зданий. 

Первоначально уголовные дела по фактам поджогов или попыток поджогов возбуждались в основном по ч. 2 ст. 167 УК РФ («Умышленные уничтожение или повреждение чужого имущества, совершённые из хулиганских побуждений, путём поджога, взрыва или иным общеопасным способом») или по различным частям ст. 213 УК РФ («Хулиганство»). После объявления 21 сентября 2022 года частичной мобилизации представитель Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба Вооруженных сил России контр-адмирал Владимир Цимлянский объявил, что в отношении «поджигателей» будут возбуждать дела о терроризме, что чревато для них куда более длительными сроками лишения свободы. Однако до сих пор это не стало абсолютным правилом, в регионах часть дел и после этого заявления возбуждалось по менее тяжким статьям УК РФ. С февраля 2022 года по конец февраля 2025 года, по данным проекта AvtozakLIVE, было зафиксировано не менее 301 поджога государственных объектов, прежде всего военкоматов. При этом лишь в 110 случаях было возбуждено дело по статье о теракте. 

Мы не знаем, какими были мотивы лица, совершившего поджог окна детской музыкальной школы, но однозначно полагаем, что поджоги различных объектов не должны произвольно квалифицироваться как террористические акты. Механическая их квалификация по этой статье представляется политически мотивированной и направленной, с одной стороны, на запугивание общества неадекватно суровым наказанием, а с другой — на маркировку этих протестных акций в общественном сознании негативным ярлыком «терроризм».

Согласно публикуемым независимым исследованиям (Медиазона, AvtozakLIVE), наказания за попытки поджогов военкоматов и административных зданий, случившиеся после начала войны, варьируются от штрафов до 19 лет лишения свободы в колонии строгого режима. Некоторые фигуранты получали условные сроки в 1,5-2 года, других приговаривали к принудительным работам, наиболее распространены сроки в диапазоне от 5 до 13 лет. Мы полагаем, что ситуацию со столь различной квалификацией дел о поджогах военкоматов можно охарактеризовать как произвольное применение закона, нарушающее ч. 1 ст. 19 Конституции РФ, гарантирующей, что «все равны перед законом и судом». 

Кроме того, следствие никак не объясняет, по какой причине Бабурин, ранее якобы самостоятельно поджёгший школу, позднее стал подыскивать исполнителей для поджога военкомата. «Этого поджога я не делал, и этого видео я не снимал», — неоднократно утверждал Бабурин в ходе заседания. При этом, как следует из ответов эксперта в суде на вопросы защиты, видеозапись поджога, обнаруженная на телефоне Бабурина, могла быть выполнена на любой Iphone Pro Max с определённой операционной системой, а затем скопирована на исследованный телефон Ильи. На наш взгляд, в такой ситуации суд должен был руководствоваться ст. 14 УПК РФ, согласно которой бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения, а все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном УПК, толкуются в пользу обвиняемого.

В связи со всем вышесказанным, мы полагаем, что действия Ильи Бабурина в эпизоде с подготовкой к поджогу военкомата не должны квалифицироваться как покушение на террористический акт. Вероятно, они могли бы быть квалифицированы по ч. 1 ст. 30 ч. 2 ст. 167 УК РФ — как приготовление к умышленному уничтожению или повреждению имущества путём поджога. Максимальное наказание по этому составу (даже в случае причинения по неосторожности смерти человека) составляет не более 5 лет лишения свободы. Однако это преступление относится к категории средней тяжести, а в соответствии с ч. 2 ст. 30 УК РФ уголовная ответственность наступает за приготовление только к тяжкому или особо тяжкому преступлению, что исключает возможность уголовного преследования Бабурина по этому эпизоду.

Обвинения по ст. 275 («Государственная измена»), ч. 2 ст. 205.5 («Участие в деятельности террористической организации») и ч. 2 ст. 208 УК РФ («Участие в незаконном вооружённом формировании»)

Мы провели совместный анализ обвинений по всем этим статьям, поскольку прежде всего их объединяет то, что они вменяются Илье Бабурину за деяния, уже квалифицированные по статьям о теракте и покушении на его организацию.

Илье Бабурину вменяется госизмена в форме «оказания иной помощи иностранной организации — украинскому военизированному националистическому объединению “Азов” в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации». 

Как можно понять из обвинения, такая помощь усматривается в якобы совершённых Бабуриным двух деяниях:

1. Поджог 1 июля 2022 года детской музыкальной школы, квалифицированный как террористический акт (ч. 1 ст. 205 УК РФ). В этом случае суд не привёл достаточных в своей совокупности и достоверных доказательств причастности Бабурина к этому деянию. Кроме того, как обоснованно заметил в суде апелляционной инстанции адвокат Василий Дубков, «не укладывается данное преступление, данный поджог в цели такой организации, как “Азов”, которая противостоит вооружённым силам Российской Федерации непосредственно на линии соприкосновения в зоне СВО. Для чего данной организации поджигать детскую музыкальную школу глубоко в Российской Федерации, далеко от зоны проведения специальной военной операции? Здесь просто необходимо посмотреть объективно и с точки зрения здравого смысла, что “Азов” к этому не может быть причастен. Обвинения строятся фактически на домысле. Никаких объективных данных о том, что именно “Азов”, кто-то из его представителей позвонил, сообщил и дал задание пойти и поджечь детскую музыкальную школу в материалах дела, не имеется».

2. Покушение на организацию несостоявшегося поджога неизвестного военкомата (ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 205.1 УК РФ). По версии обвинения, такими действиями являются обсуждение Бабуриным в сентябре 2022 года с Орловым и «Шориным» возможности сделать видеозапись метания коктейля Молотова в здание военкомата, а также передача им бутылки с бензином и телефона для видеосъёмки акции.

Одновременно эти же действия Ильи Бабурина следствие квалифицирует как участие в деятельности «Азова» как в террористической организации (в период с 10 сентября 2022 года, после вступления в законную силу соответствующего решения Верховного суда РФ), и в вооружённом формировании, «не предусмотренном федеральным законом Российской Федерации» (до 10 сентября 2022 года). 

Прежде всего предлагаем разобраться, что такое «Азов», и почему следствие и суд необоснованно считают его незаконным вооружённым формированием и террористической организацией.

2 августа 2022 года Верховный суд Российской Федерации признал полк «Азов» террористической организацией, полностью запретив его деятельность на территории России. Владимир Путин ссылался на наличие подобных подразделений в составе вооружённых сил Украины как на одну из причин полномасштабного вторжения, говоря о цели «демилитаризации и денацификации Украины». 

Батальон «Азов» был создан весной 2014 года как добровольческое формирование. 5 мая 2014 года на основании решения Министерства внутренних дел Украины он стал батальоном патрульной службы милиции особого назначения. 17 сентября 2014 года приказом главы МВД Украины батальон был реорганизован в полк милиции особого назначения «Азов». 11 ноября 2014 года в соответствии с приказом министра МВД Украины полк был переведён в состав Национальной гвардии Украины, в которой стал отдельным отрядом специального назначения «Азов» войсковой части 3057. На момент боёв за Мариуполь в 2022 году к этой части была приписана 12-я бригада оперативного назначения НГУ. В феврале 2023 года «Азов» был расширен и фактически заменил собой эту бригаду. Сейчас подразделение носит название 12-я бригада специального назначения «Азов» Национальной гвардии Украины.

Таким образом, «Азов» — это воинское формирование, которое финансируется из бюджета государства, подчиняется единому командованию и выполняет общие с Вооружёнными силами Украины боевые цели и задачи. Всё это не отрицается российскими правоохранительными органами и судами и прямо указывается в обвинительных заключениях и приговорах по делам против военнослужащих, проходивших службу в этом подразделении, и других делах, связанных с «Азовом». Не является исключением и дело Бабурина — в нём имеется копия сообщения Главного управления Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации от 27 апреля 2023 года, согласно которому «полк специального назначения “Азов” в составе национальной гвардии Министерства внутренних дел Украины является вооружённым формированием, непосредственно противостоящим Вооружённым Силам Российской Федерации в зоне боевых действий при проведении специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины». 

Следует отметить, что на начальном этапе существования «Азова» (в 2014–2015 годах) частью его личного состава были выходцы из националистических и неонацистских организаций. Однако в последние годы и на настоящий момент «Азов» гораздо менее политизирован, он является подразделением, подчиняющимся воинскому уставу, частью Национальной Гвардии Украины, то есть вооружённым формированием, предусмотренном законодательством Украины. Лица, проходящие или проходившие в нём воинскую службу по контракту, являются, таким образом, не «террористами» и «участниками незаконного вооружённого формирования», а комбатантами, пользующимися при попадании в плен всеми соответствующими правами. В любом случае, нет никаких оснований для объявления судом РФ этого официального воинского подразделения Украины, действующего на её территории, террористической организацией. 

Решение Верховного Суда Российской Федерации о признании «Азова» террористической организацией было принято 2 августа 2022 года за одно заседание, прошедшее в частично закрытом режиме. Судом была оглашена резолютивная часть решения: «Признать украинское военизированное националистическое объединение «Азов» (другие используемые наименования — батальон «Азов», полк «Азов») террористической организацией и запретить её деятельность на территории РФ». Также для представителей СМИ была организована трансляция части выступлений экспертов с обоснованием необходимости признания «Азова» террористической организацией. Из этих выступлений, а также из заявления ВС РФ можно сделать вывод о том, что в основу решения были положены свидетельства о нарушении прав мирных жителей в 2014–2015 годах со стороны отдельных представителей «Азова» на территории так называемой ДНР. На наш взгляд, даже если подобные нарушения или военные преступления имели место, их совершение отдельными представителями формирования (тем более задолго до рассмотрения дела в Верховном суде РФ) не дают оснований для признания целой структуры террористической, тем более c учётом того, что за прошедшее с тех пор время «Азов» подвергался неоднократной реорганизации и юридически является уже иным подразделением. 

Заседание по делу проходило частично в закрытом режиме, а решение суда не было опубликовано полностью. При этом оно обладает всеми ключевыми характеристиками нормативно-правового акта и, следовательно, должно быть доступно для ознакомления, исходя из следующих обстоятельств.

Согласно п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 декабря 2018 года № 50, нормативный правовой акт должен обладать следующими признаками:

1. Быть изданным в установленном порядке уполномоченным органом государственной власти.
2. Содержать правовые нормы (правила поведения), обязательные для неопределённого круга лиц.
3. Быть рассчитанным на неоднократное применение.
4. Быть направленным на урегулирование общественных отношений или изменение (или прекращение) существующих правоотношений.

Указанное решение было вынесено судом, уполномоченным на принятие таких актов. Хотя оно принималось в отношении конкретной организации, последствия его вступления в законную силу затрагивают права, свободы и обязанности неопределённого круга лиц, поскольку на основании этого судебного решения возможно привлечение к уголовной ответственности по различным статьям Уголовного кодекса РФ, в том числе и 205.5 УК РФ, которая вменяется Бабурину. Признание «Азова» террористической организацией устанавливает обязательное правило поведения в виде постоянного запрета на осуществление его деятельности на территории РФ и сотрудничество с ним для неопределённого круга лиц. Такой запрет имеет своей целью прекращение и предотвращение любых общественных отношений, связанных с деятельностью «Азова». Это судебное решение уже неоднократно применялось для уголовного преследования лиц по различным статьям УК РФ в связи с обвинениями в сотрудничестве в той или иной форме с «Азовом».

Отсутствие публикации этого решения Верховного Суда и его использование для уголовного преследования по делам третьих лиц представляется нам противоречащим ч. 3 ст. 15 Конституции РФ, согласно которой «любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения».

Объявление «Азова» террористической организацией на территории России, очевидно запланированное в первую очередь с прицелом на показательные процессы над украинскими военными, явилось основанием для обвинения России многими экспертами в нарушении положений Женевской конвенции от 12 августа 1949 года об обращении с военнопленными. Объявление одного из воинских подразделений противника террористической организацией или террористическим сообществом может послужить основанием для преследования комбатантов за сам факт участия в вооружённом конфликте на одной из сторон, а именно — за выполнение своего воинского долга и вооружённое сопротивление агрессору. 

В частности, тревогу по поводу объявления «Азова» террористической организацией выразило Управление Верховного комиссара ООН по правам человека. Как подчеркнула его представительница Равина Шамдасани, лица, имеющие статус военнопленного, обладают иммунитетом и не могут быть привлечены к ответственности за участие в военных действиях в ходе вооружённого конфликта.

Действительно, как указывает ст. 4 названной Женевской Конвенции, в первую очередь «военнопленным, по смыслу настоящей Конвенции, является попавший во власть неприятеля личный состав вооружённых сил стороны, находящейся в конфликте».

Таким образом, нет никаких оснований для объявления «Азова» — официального воинского подразделения Украины, действующего на её территории, ни террористической организацией, ни незаконным вооружённым формированием. 

Более того, на невозможность квалификации действий участников вооружённого конфликта на основании антитеррористических норм указывают, например, несколько международных договоров, направленных на борьбу с терроризмом, которые ратифицировала Российская Федерация. Так, они прямо утверждают: «Действия вооружённых сил во время вооружённого конфликта, как эти термины понимаются в международном гуманитарном праве, которые регулируются этим правом, не регулируются настоящей Конвенцией, как и не регулируются ею действия, предпринимаемые вооружёнными силами государства в целях осуществления их официальных функций, поскольку они регулируются другими нормами международного права». Подобные положения закреплены, например, в Конвенции о борьбе с финансированием терроризма 1999 года (ст. 21), Конвенции о борьбе с бомбовым терроризмом 1997 года (ст. 19) и Конвенции о борьбе с актами ядерного терроризма 2005 года (ст. 4). 

Тем самым эти договоры исключают квалификацию действий личного состава сторон конфликта, осуществляемых в рамках этого конфликта, на основании норм по борьбе с терроризмом. Они должны быть оценены в соответствии с международным гуманитарным правом, которое, в свою очередь, не подразумевает ответственность лишь за обычное участие в боевых действиях.

Не доказано и участие Бабурина в деятельности «Азова». Согласно п. 22.7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.02.2012 N 1, «под участием в деятельности террористической организации понимается совершение лицом умышленных действий, относящихся к продолжению или возобновлению деятельности данной организации (проведение бесед в целях пропаганды деятельности запрещённой организации, непосредственное участие в проводимых организационных мероприятиях и т.п.)». 

Судом не приведено доказательств, подтверждающих факт совершения Бабуриным таких действий, за исключением показаний засекреченного свидетеля «Шорина».

При этом, обвинение, очевидно, считает, что Илья Бабурин участвовал и в незаконном вооружённом формировании «Азов», и в террористической организации «Азов» и одновременно совершил госизмену, оказывая помощь «Азову» «в осуществлении деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации». Кроме того, что, как мы уже указали выше, «Азов» очевидно не является ни незаконным вооружённым формированием, ни террористической организацией, сама конструкция обвинений и в участии в такого рода структурах, и в оказании помощи организации (как форма госизмены) избыточна.

Как обоснованно заявил в прениях адвокат Ильи Бабурина Василий Дубков, «либо он является “участником иностранной организации”, либо оказывает “иную помощь” иностранной организации. <…> Участник организации уже по своему определению предполагает, что действует в интересах данной организации, оказывает ей “помощь” в силу своего статуса и в этом и проявляется его участие. Дополнительно квалифицировать “участие” в качестве “оказания иной помощи” неправильно и несправедливо».

Это при том, что как мы указали выше, ни участие Ильи Бабурина в «Азове», ни оказание им помощи этому подразделению, следствием не доказаны. 

По версии обвинения, впервые посетив Украину в 2021 году, Илья познакомился там с местными жителями, имевшими отношение к украинскому военному подразделению «Азов». Факт их принадлежности к «Азову» следствие подтверждает рассекреченным сообщением Департамента контрразведывательных операций Службы контрразведки ФСБ России, поступившим в УФСБ Новосибирской области 18 апреля 2023 года по его запросу. Согласно этому документу, «объединённое гражданское движение ”Сила Сумщины” (оно же — Силы специальных операций ”Азов” Сумы) является структурным подразделением отдельного отряда (батальона, полка) специального назначения ”Азов” (украинского военизированного националистического объединения ”Азов”), входящего в состав сил (войск) национальной гвардии Украины и противостоящего Вооружённым Силам Российской Федерации в ходе проведения специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины. Руководителем объединённого гражданского движения ”Сила Сумщины” является Сокур Д.В. <…>, а Алехин Д.А. <…> и Семенников С.В. <…> — участниками данного объединения. Семенников С.В. также является руководителем преступной организации “Семённиковские”, действующей на территории Сумской области Украины. Деятельность полка ”Азов” направлена против безопасности Российской Федерации».

Как указывается в обвинительном заключении, «сведения, содержащиеся в указанном сообщении, не только подтверждают причастность Сокура Д.В., Семенникова С.В. и Алехина Д.А. к деятельности украинского военизированного националистического объединения ”Азов”, но также свидетельствуют об установлении и поддержании контакта с указанными лицами Бабуриным И.Н., поскольку их абонентские номера также обнаружены в памяти мобильного телефона Бабурина И.Н.»

Однако, даже если предположить, что некое движение «Сила Сумщины» существует в действительности (что вызывает определённые сомнения в силу отсутствия в открытом доступе достаточной об этом информации), приведённый документ никоим образом не является доказательством того, что Илья Бабурин являлся членом «Азова», в особенности с учётом того, что он этот факт категорически отрицает. Частное общение с представителями какой-либо организации никоим образом не тождественно личному членству в ней. Тем не менее, именно на этом общении следствие выстроило обвинительную позицию по трём особо тяжким статьям УК: о государственной измене, участии в террористической организации и незаконном вооружённом формировании. Как обоснованно заявил в прениях защитник Бабурина, адвокат Дубков, «в материалах дела отсутствуют доказательства того, что Илья осознавал свою принадлежность к вооружённому формированию “Азов” и действовал для реализации его целей. Верховный суд РФ разъяснил: “Под участием в незаконном вооружённом формировании надлежит понимать вхождение в состав такого формирования (например, принятие присяги, дача подписки или устного согласия, получение формы, оружия), выполнение лицом функциональных обязанностей по обеспечению деятельности такого формирования. Преступление в форме участия лица в незаконном вооружённом формировании считается оконченным с момента совершения конкретных действий по обеспечению деятельности незаконного вооружённого формирования». Суд не доказал, что Бабурин совершил хотя бы одно из вышеназванных действий, дающих основания считать его участником «незаконного вооружённого формирования». 

Согласно версии обвинения, «в период с 24 февраля 2022 года по 02 часа 55 минут 01 июля 2022 года <…> Бабурин <…> посредством сети “Интернет” получил указание от неустановленного лица, разделяющего нацистскую идеологию “Азова” и находящегося за пределами РФ, <…> на систематической основе совершать на территории РФ поджоги объектов социальной и военной инфраструктуры». Однако материалы дела не содержат доказательств получения Бабуриным такого указания. 

Исходя из всего вышесказанного, мы считаем обвинения Ильи Бабурина в государственной измене, участии в незаконном вооружённом формировании и террористической организации бездоказательными, явно избыточными и незаконными.

Есть все основания полагать, что эти обвинения, постепенно появлявшиеся в уголовном деле, являются местью следствия за отказ Бабурина от сотрудничества и непризнание вины. О том же свидетельствуют и факты нарушения прав обвиняемого в СИЗО, которые начались непосредственно после его отказа от сделки со следствием.

Обвинение в приобретении «GPS-маяка» — ст. 138.1 УК РФ

Ещё одно обвинение, которое было добавлено Илье Бабурину существенно позднее момента задержания — по ст. 138.1 УК РФ («Незаконное приобретение специального технического средства, предназначенного для негласного получения информации»). Таким устройством обвинение посчитало GPS-маяк, изъятый у Бабурина при обыске. Внутри маяка экспертиза обнаружила встроенный микрофон. Сам Бабурин отрицает умышленное приобретение скрытого микрофона, в своём последнем слове он так описал происшедшее: «Сидел я на Joom и добавлял в корзину аксессуары для телефона и всякие безделушки. Увидел GPS-маяк, который стоил 250 рублей. Его тоже добавил, подумал, может, брошу его себе в машину. Как я получил всё, что заказывал, с этим маяком так и не разобрался, как пользоваться. Думал, он через приложение работает, а оказалось не так всё просто. Я особо не заморачивался, бросил его в комод, но он там лежал до прихода сотрудников с обыском. Где-то год спустя, после задержания мне предъявляют новое обвинение по статье 138.1 «Приобретение оборудования для негласного получения информации»». В сравнении с другими составами преступлений, которые инкриминированы молодому человеку, тяжесть и мера ответственности за приобретение прибора существенно ниже, однако и в этом случае мы полагаем, что неустранимые сомнения должны были трактоваться судом в пользу обвиняемого. Это устройство имелось в свободном доступе в онлайн-магазине Joom. Суд не привёл доказательств, подтверждающих, что Бабурин, приобретая GPS-маячок, был осведомлён о наличии в нём скрытого микрофона. При таких обстоятельствах есть обоснованные сомнения в наличии у Бабурина умысла на совершение вменяемого ему преступления.

Заявления о давлении и пытках

Илья Бабурин отказался от своих первоначальных признательных показаний после появления у него адвоката по соглашению. Сразу после этого у него начались проблемы в СИЗО — Бабурин сообщал, что за время своего ареста неоднократно водворялся в карцер, подвергался шантажу, незаконному воздействию и давлению. 

Одно время в камере ему не выдавали матрас, подушку и постельное бельё — приходилось спать на собственной куртке. В январе 2023 года Илья был посажен в «психизолятор» — это специальная камера с резиновыми стенами, в которую должны помещаться заключённые, склонные к нанесению самоповреждений. Перед помещением туда Бабурина полностью раздели и он находился абсолютно голым под обзором видеокамеры. Также из «психизолятора» Илью не выводили в туалет. Учитывая, что при этом его называли «предателем родины», можно предположить, что инициатива прессинга исходила от следователя. Сам Бабурин рассказал в своём последнем слове: «…меня склоняли к сотрудничеству разными методами, и из-за того, что эти методы давления не действовали, они залетали с обысками к друзьям, которые мне писали письма, настраивали подруг против меня, называя предателем родины. Мол, зачем вы с ним общаетесь? В СИЗО всё это время сижу либо в спецблоке — это место, где правила внутреннего распорядка выдуманные, либо в карцере. Был даже психоизолятор — это когда тебя полностью раздевают и закидывают в грязное холодное помещение. Когда мне дали якобы последний шанс начать сотрудничать, и я отказался, весь обратный путь в СИЗО меня таскали конвоиры по полу в этой ФСБшной маршрутке. Приехал в СИЗО грязный, как бомж. Через маму тоже пытались склонить, мол, уговорите своего сына сотрудничать, тогда разрешим свидания и звонки».

Помещение в «психизолятор» врачи объяснили это тем, что у Бабурина якобы случился нервный срыв, вызванный обострением психического расстройства. Однако никаких поставленных диагнозов и доказательств психических расстройств у Ильи не было. 

Вскоре после «психизолятора» Илью поместили в карцер на 18 дней, из которых 15 дней дали за то, что он «после подъёма находился на своём расправленном спальном месте», ещё три — за «переговоры с лицами, содержащимися в других камерах, путём перекрикивания через вентиляционное окно камеры». Карцер представлял собой маленькое помещение, где кровать пристёгивают к стене с утра до вечера, а оставшееся пространство используется для стола и стула.

После возвращения Ильи из карцера администрация СИЗО распространила среди его сокамерников слух, что он якобы написал на них донос, но арестанты не поверили в это. Во время нахождения в СИЗО Илье не выдавали матрас, подушку и постельное бельё, запрещали свидания с матерью и отказывали в журналах и книгах, хотя он на них был подписан. Единственным средством связи с семьёй были электронные письма, а возможность увидеться появлялась только на продлении срока содержания под стражей, когда Илью заводили в зал суда. 

В апреле 2023 года Бабурина снова отправили в карцер на 14 суток за якобы нарушение правил — он не держал руки за спиной, когда проходил по коридору. После этого Бабурин и его адвокат Василий Дубков подали административный иск против СИЗО, требуя компенсацию за издевательства и нарушения условий содержания. В итоге Дзержинский районный суд Новосибирска вынес по ним решения: судья Цибулевская признала незаконным рапорт врача, в котором утверждалось то, что у Бабурина якобы обострилось психическое заболевание.

В сентябре 2023 года по дороге от следователя Бабурина избил конвой. 

12 сентября 2024 года Бабурина снова поместили в карцер.

Резюмируя наш анализ обоснованности обвинения:

1. Илья Бабурин принял решение отказаться от поджога военкомата и сообщил об этом «исполнителям» (на самом деле — агентам ФСБ). Он передал бутылку с зажигательной смесью «Шорину» только под влиянием провокации, организованной сотрудниками ФСБ. Действия Бабурина по подготовке к поджогу неправомерно квалифицировать как покушение на организацию террористического акта.
2. Причастность Бабурина к поджогу окна музыкальной школы не доказана. Сам поджог необоснованно квалифицировать как террористический акт.
3. Связь Ильи Бабурина с «Азовом», а тем более участие в его деятельности следствием не доказаны.
4. «Азов» является частью Национальной гвардии Украины, а не незаконным вооружённым формированием или террористической организацией.
5. Обвинение Или Бабурина в деятельности, направленной против интересов и безопасности РФ, необоснованно. Состав государственной измены во вменяемых ему действиях отсутствует.
6. Приобретённое устройство якобы с микрофоном продавалось открыто, Ильей никогда не использовалось, его осведомлённость о наличии там микрофона не доказана.

Таким образом, мы соглашаемся с защитником Ильи Бабурина — Василием Дубковым, который настаивает на оправдании своего подзащитного по всем статьям обвинения в связи с отсутствием в его действиях события и состава преступления.

25-летний срок лишения свободы, к которому приговорён Илья Бабурин, на сегодняшний день является максимальным для поджигателей военкоматов или тех, кого обвинение посчитало таковыми. До того самый большой срок по делам этой категории получили Алексей Нуриев и Роман Насрыев — пожарный и водитель Росгвардии, участники музыкальной группы, — бросившие «коктейли Молотова» в здание, где находился военно- учётный стол в городе Бакал в Челябинской области. В апреле 2023 года они были приговорены за совершение теракта и обучение террористической деятельности к 19 годам лишения свободы каждый. При этом изначально им вменяли статью об умышленном уничтожении и повреждении имущества путём поджога (ч. 2 ст. 167 УК РФ). Только после вмешательства в дело ФСБ обвинение переквалифицировали и молодым людям вменили более тяжкие статьи УК. Однако в случае Ильи Бабурина привлекает внимание то, что поджог военкомата так и не был совершён. В такой ситуации выглядит особо возмутительным назначение 25 лет лишения свободы молодому человеку, который был задержан и арестован в 23 года. Это представляется и местью Бабурину за отказ от сотрудничества со следствием, и одновременно — новым сигналом, призванным ещё больше устрашить противников власти и войны. Кроме того, это первый известный случай, когда действия, связанные с поджогом, одновременно квалифицируются по ст. 275 УК РФ («Государственная измена»).

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал», продолжающий работу Программы поддержки политзаключённых Правозащитного центра «Мемориал», согласно международному руководству по определению понятия «политический заключённый», находит, что уголовное дело против Ильи Бабурина является политически мотивированным, направленным на устрашение общества в целом, т. е. упрочение и удержание власти субъектами властных полномочий. Лишение свободы было применено к нему в нарушение права на справедливое судебное разбирательство и иных прав и свобод, гарантированных Конституцией РФ и Международным пактом о гражданских и политических правах. Наказание явно неадекватно предполагаемой общественной опасности действий Бабурина, дело которого содержит явные признаки провокации и фальсификации доказательств.

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» считает Илью Бабурина политическим заключённым, требует его немедленного освобождения, прекращения его уголовного преследования, расследования его заявлений о пытках и привлечения виновных к ответственности. 

Признание человека политзаключённым не означает ни согласия проекта «Поддержка политзаключённых. Мемориал» с его взглядами и высказываниями, ни одобрения его высказываний или действий.

Адвокаты: Злобин Андрей Николаевич, Дубков Василий Александрович.

Публикации в СМИ:

5 апреля 2023 года. Русская служба ВВС. Поджог, которого не было. Как ФСБ впервые завела дело о госизмене за подготовку нападения на военкомат

8 мая 2024 года. Первый отдел. «По всем вменяемым преступлениям Бабурина необходимо оправдать». Речь адвоката «госизменника» и «террориста», которого требуют приговорить к 26 годам колонии

16 мая 2024 года. Сибирь Реалии. «Посадить на полжизни за то, чего не было». Программисту грозит 26 лет колонии за якобы намерение поджечь военкомат

17 мая 2024 года. Зона солидарности. Последнее слово Ильи Бабурина в суде

Зона солидарности. Илья Бабурин

15 октября 2024 года. Медиазона. Осуждённый по обвинению в несостоявшемся поджоге военкомата Илья Бабурин рассказал о провокации ФСБ в своём деле

Дата обновления справки: 25.03.2025 г.