«Преследовать граждан за ненасильственные по своему характеру высказывания». Жалоба в Конституционный суд

Заявитель обращает внимание, что оспаривает данную норму только в той части и в том смысле, которая позволяет привлекать к уголовной ответственности за высказывания и выражение мнения, в которых нет призывов к насилию и иным насильственным действиям. <…>

Законодательство, правоприменительная и судебная практика по делам о сепаратизме

Сепаратизм не означает во всех случаях что-то запретное и незаконное. Сепаратизм — это политика и практика, основанная на праве народов на самоопределение, отделение части государства с целью создания нового государства или вхождения в состав иного государства. Можно выделить две основные формы реализации такого отделения: мирный способ и насильственный. В настоящее время в ряде государств существуют легальные политические партии сепаратистского толка: в Канаде Квебекская партия, в парламенте Шотландии есть представители Шотландской национальной партии. В этих странах вполне легально и официально проходили референдумы по вопросам независимости. Говоря о насильственном способе решения территориальных вопросов, наиболее известным примером может служить Ирландская республиканская армия. Отсюда и вполне естественное правовое регулирование в этих странах, ограничивающее высказывания, только содержащие призывы к насилию. Такой же позиции придерживается и Европейский Суд по правам человека.

В Российской Федерации после «парада суверенитетов» и известных событий на Северном Кавказе Конституционный Суд РФ принял ряд решений, в которых содержится толкование ряда положений Конституции РФ о территориальной целостности (например, Постановление от 7 июня 2000 года № 10-П) — все субъекты Российской Федерации являются неотъемлемой и составной частью федерации и правом выхода (сецессия) из состава РФ не обладают. Но стоит заметить, что никаких ограничений на критику и публичные дискуссии на тему сецессии не было. До принятия оспариваемой нормы Российская Федерация ограничивала только высказывания насильственного характера, что вполне обоснованно. Так, в частности, в ФЗ РФ «О противодействии экстремистской деятельности» одной из форм экстремистской деятельности является только насильственное нарушение целостности Российской Федерации, а к уголовной ответственности до 2014 года могли быть привлечены лица, которые призывали и (или) совершали действия, направленные на насильственное изменения территориальной целостности (статьи 279 и 280 УК РФ). Судебная практика по гражданским делам (ныне по административным) о признании текстов экстремистскими также придерживалась такого толкования. Например, судебная коллегия по административным делам Верховного Суда РФ (дело № 41-АПГ12-11, определение от 3 октября 2012 года) разъяснила, что не может быть признана экстремистской публикация, в которой шла речь о создании мирным путем Донской Казачьей Республики (в деле суд особо подчеркнул, что отсутствуют призывы к незаконным насильственным действиям). Отдельно стоит выделить в правовом регулировании Шанхайскую конвенцию о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом (15 июня 2001 года, ратифицирована Россией в 2003 году), в которой говорится о преследовании в уголовном порядке сепаратизма, совершаемого только насильственным путем. Таким образом, до 9 мая 2014 года законодателем Российской Федерации под угрозой уголовного преследования были запрещены высказывания, направленные на насильственное изменение территориальной целостности Российской Федерации (язык насилия). Заявитель не ставит под сомнение и не оспаривает ограничения в данной части.

Однако в декабре 2013 года был принят федеральный закон, вступивший в силу 9 мая 2014 года, которым Уголовный кодекс дополнен оспариваемой нормой. Согласно официальным данным Верховного Суда РФ, в период с 2014-го по 2016 год включительно было постановлено шесть приговоров и одно постановление о направлении на принудительное лечение (в 2014 году — ноль, 2015 году — пять, 2016 году — два), на стадии предварительного расследования находятся уголовные дела в отношении 11 граждан.

<…>

Во всех вышеуказанных делах суды не обнаружили каких-либо призывов к насилию в высказываниях, касающихся территориальной целостности РФ.

За два с половиной года следственные органы и суды сформировали практику применения и толкования статьи 280.1 УК РФ — к уголовной ответственности по данной статье привлекаются лица за любые высказывания (не только призывы) об отделении от России части территории путем проведения референдума, вмешательства международного сообщества, отмены российских законов о присоединении другой территории и т.п. Отсутствие призывов к незаконным насильственным действиям не является основанием для освобождения от ответственности.

В июне 2016 году Верховный Суд РФ распространил информацию о подготовке дополнений и изменений в постановление Пленума Верховного суда РФ от 28 июня 2011 года № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» и обратился к ряду институтов гражданского общества с предложением о направлении своих позиций, так как эта тема представляет широкий общественный интерес.

Федеральная палата адвокатов РФ в августе 2016 года представила свои предложения: «Необходимо дополнить пункт 6 абзацем следующего содержания: «Поскольку Конституция РФ гарантирует свободу мысли и слова, а международно-правовые стандарты в области прав человека провозглашают право каждого на свободное выражение своего мнения, то выражение лицом своего мнения путем выражения субъективной оценки относительно территориальной целостности Российской Федерации, отличного от принятого Федеральными законами Российской Федерации или официально принятой точки зрения, но не содержащее в себе публичных призывов, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, не образует состава преступления, предусмотренного статьей 280.1 УК РФ. Выражение своего мнения отличается от публичных призывов тем, что лицо не побуждает и не склоняет кого-либо к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации»». По мнению ФПА РФ, такое разъяснение позволит правоприменителям и судам разграничить противоправные действия от действий, допустимых и приемлемых в демократическом обществе.

Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека также направил свои предложения. В указанной части он просили Пленум Верховного Суда РФ подробно разъяснить судам объективную сторону состава преступления, предусмотренного статьей 280.1 УК РФ с учетом статьи 1 Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом.

3 ноября 2016 года было принято постановление № 41 о внесении изменений в постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 года «О судебной практике по уголовным делам экстремистской направленности». Пленум Верховного Суда РФ не принял вышеуказанные предложения ФПА и Совета, и лишь фактически легитимировал сложившуюся судебную практику — к уголовной ответственности по статье 280.1 УК РФ привлекаются граждане за ненасильственные высказывания; призывы к насильственным действиям, направленным на отделение от РФ квалифицируются по другим статьям УК РФ (см. пункт 6.2 постановления Пленума ВС РФ).

Говоря о данном постановлении, стоит акцентировать внимание на следующих обстоятельствах. В нем даются разъяснения по толкованию и применению статьи 282 УК РФ (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства) и статьи 280.1 УК РФ (разновидности экстремистской деятельности). В части применения статьи 282 УК РФ Пленум обратил внимание, что критика не может рассматриваться как действие, направленное на возбуждение ненависти и вражды, объективную сторону преступления образуют «высказывания, обосновывающие и (или) утверждающие необходимость геноцида, массовых репрессий, депортаций, совершения иных противоправных действий, в том числе применения насилия (см. пункт 7 постановления). Иными словами, возбуждением вражды и ненависти могут считаться только такие высказывания, которые направлены на совершение противоправных насильственных действий. В то же время к уголовной ответственности по статье 280.1 УК РФ, по мнению Пленума Верховного Суда РФ, могут быть привлечены лица за ненасильственные по своему характеру высказывания относительно территориальной целостности РФ.

Таким образом, с учетом разъяснений Пленума Верховного Суда РФ и сложившейся судебной практики к уголовной ответственности по оспариваемой статье могут быть привечены лица за любые высказывания ненасильственного характера по вопросам территориальной целостности.

Позиция заявителя и ее правовое обоснование

Итак, суды, в том числе Пленум Верховного Суда РФ, придают статье 280.1 УК РФ смысл, который позволяет преследовать граждан за ненасильственные по своему характеру высказывания по вопросам территориальной целостности РФ: призывы провести референдум, критика законов о принятии в состав РФ и образовании новых субъектов и т.д. Заявитель полагает, что в таком истолковании оспариваемая норма противоречит частям 1, 3 и 4 статьи 29, статье 55 Конституции Российской Федерации. Доводы заявителя основаны на позициях Конституционного Суда РФ, который в свою очередь в данной части разделяет позицию Европейского суда по правам человека — ограничение посредством антиэкстремистского законодательства свободы слова и права на распространение информации не должно иметь места в отношении какой-либо деятельности или информации на том лишь основании, что они не укладываются в общепринятые представления, не согласуются с устоявшимися традиционными взглядами и мнениями, вступают в противоречие с морально-нравственными и (или) религиозными предпочтениями. Иное означало бы отступление от конституционного требования необходимости, соразмерности и справедливости ограничений прав и свобод человека и гражданина. Свобода слова является одной из основ демократического общества и распространяется даже на случаи непопулярных, шокирующих и провокационных высказываний.

Как уже указывалось выше, в соответствии с Конституцией РФ субъекты РФ не обладают правом выхода их состава федерации. Однако это не означает запрета на публичные обсуждения этой темы. Можно привести примеры из истории. До недавнего времени в Конституции РФ был закреплен статус и полномочия Высшего Арбитражного Суда. Это не мешало и не запрещало долгое время публично обсуждать вопрос об упразднении этого суда. Конституция РФ не запрещает публичные дискуссии по любым вопросам, даже если они направлены на изменение федеральных законов, внешней и внутренней политики. При этом заявитель не оспаривает того, что свобода слова может быть ограничена, но только в строго определенных случаях. В данном случае необходимо найти баланс между ограничением свободы выражения мнения и защитой территориальной целостности. Обеспечение территориальной целостности Российской Федерации может являться законной целью вводимых ограничений на свободу выражения мнений. В то же время вводимые оспариваемой нормой ограничения на ненасильственные высказывания не соответствуют критериям необходимости, соразмерности справедливости.

В деле заявителя, а также во всех других делах, где применялась оспариваемая норма, речь шла о высказываниях, носящих ненасильственный характер. Критика и постановка неудобных вопросов в публичном пространстве, в том числе о легитимности федеральных законов о присоединении других территорий может быть неприятна для определенных лиц, но не опасна для общественных интересов. Как уже указывалось выше, критика — неотъемлемый и важный элемент демократического общества. Здесь можно говорить, что запрет критики в России, в том числе и по вопросам территорий, является опасным для публичных интересов. Это может подтолкнуть некоторые группы к радикализации. В данном вопросе необходимо учитывать и исторический аспект создания и становления российского государства. В любом многонациональном государстве вопросы суверенитета, выхода из федерации, вхождения в ее состав являются очень чувствительными, потенциально «взрывными». И по этой причине правое регулирование в данной сфере должно быть максимально острожным, мягким и сбалансированным. Рафис Кашапов является татарским общественным деятелем, в своих публикациях, за которые он был осужден, он высказывался о тюркских народах и их взаимоотношениях с прошлой и настоящей Россией. Хотя его высказывания и были относительно жесткими, в них не было призывов к насилию и другим противоправным действиям по отделению территорий РФ. Не было таких призывов и в высказываниях всех других осужденных по данной статье.

Оспариваемая норма позволяет привлекать к ответственности по формальным основаниям, не выясняя и давая оценки реальности и конкретности призывов. А ведь о наличии угрозы общественной безопасности можно лишь судить, выясняя реальность и конкретность тех или иных высказываний. Сложившая судебная практика эти критерии не учитывала в силу того, что данные признаки не отражены в оспариваемой статье. Следует заметить, что такое неконституционное истолкование этой нормы мог поправить Пленум Верховного Суда РФ. Например, разъясняя применение статьи 282 УК РФ, Пленум обязал суды учитывать совокупность всех обстоятельств (см. абзац 2 пункта 8 вышеуказанного постановления): контекст, форму, содержание и т.д. Наиболее показательным примером формального подхода является дело в отношении Морошкина А.А., являющегося главой Церкви Челябинского Метеорита, страдающего психическим расстройством и призывавшего создать независимое Уральское государство. В чем общественная опасность его высказываний?! Его высказывания объективно не могли повлечь последствий в виде отделения Урала. Не исследованы эти признаки и в деле Полюдовой Д.А. — ее тексты были прочитаны несколькими десятками человек, и это не повлекло никаких последствий. Внимание к этим текстам широкой аудитории в общероссийском масштабе было привлечено действиями следственных органов и судов, возбудивших уголовное дело и рассмотревших его.

Ограничения свободы слова, вводимые оспариваемой статьей, явно не соразмерны. Российское законодательство предусматривает другие альтернативные (не уголовно-правовые) способы защиты публичных интересов, например, блокировку сайтов во внесудебном порядке. Оспариваемая норма ограничивает свободу слова под угрозой не просто уголовного преследования, а назначения наказания в виде реального лишения свободы. Оспариваемая норма вступила в силу 9 мая 2014 года, а 21 июля 2014 года были приняты новые поправки в части наказания. Максимальный срок наказания законодатель с трех лет увеличил до четырех лет лишения свободы, то есть данное деяние отнесено к преступлениям средней тяжести, что позволило судам назначать наказание в виде реального лишения свободы. По семи уголовным делам, оконченных производством по данной статье, трое осужденных приговорены к лишению свободы, один направлен на принудительное стационарное лечение.