Кремль усиливает давление на мусульманские группы
Пресс-конференция в Москве на фоне массовых задержаний и обысков
7 ноября 2012 года в Москве и Подмосковье были проведены многочисленные задержания и обыски по уголовному делу об исламской организации «Хизб ут-Тахрир», возбужденному в октябре по статье 282.2 (организация деятельности экстремистской организации, запрещенной решением суда) УК РФ. В масштабной операции, начавшейся между пятью и шестью часами утра, были задействованы как сотрудники оперативных подразделений, так и десятки вооруженных бойцов спецназа. Число задержанных составило, по различным оценкам, от 30 до 70 человек (некоторые из них были освобождены к вечеру после допросов в ФСБ).
Днем ранее аналогичная операция прошла в Башкортостане. Неофициальные источники сообщают примерно о сорока задержанных, десять из которых к вечеру 6 ноября оставались под стражей.
Представители ФСБ в обоих регионах заявили об изъятии большого числа «экстремистской» литературы и видеоматериалов.
Эти задержания и обыски, как и неожиданное ужесточение обвинений по делу о «Хизб ут-Тахрир» в Челябинске в конце июля, едва ли могут рассматриваться как элементы рутинной практики спецслужб по противодействию экстремизму и, вероятно, свидетельствуют о стремлении путинского руководства заметно ужесточить политику в отношении исламского сообщества. Отражением нового подхода стали задержания и обыски в июле у сотен представителей различных течений так называемого «нетрадиционного ислама» в Татарстане, никак не связанных с совершенными в Казани террористическими актами. Начиная с июня различные сообщества российских мусульман, включая официальные Духовные управления (муфтиаты), неоднократно выражали озабоченность в связи с недавним судебным запретом как «экстремистских» большого числа изданных в России мусульманских книг, включая сборники хадисов, однако их голоса пока остаются неуслышанными. Свидетельством ухудшения ситуации стало и появление летом религиозных беженцев из числа российских мусульман на Украине.
Челябинское дело
Наглядным примером новой практики фабрикации обвинений в причастности мусульман к мифическим заговорам является челябинское дело о «Хизб ут-Тахрир», разбору которого была посвящена пресс-конференция 7 ноября в Независимом пресс-центре в Москве. В ней приняли участие представители Правозащитного центра «Мемориал», Комитета «Гражданское содействие» и мусульманского сообщества.
Уголовное дело было возбуждено в 2011 году. Пятерым мужчинам первоначально было предъявлено обвинение по статье 282.2 (организация деятельности экстремистской организации, запрещенной решением суда) УК РФ. До июля 2012 года обвиняемые оставались на свободе под подпиской о невыезде. 31 июля 2012 года мера пресечения неожиданно была изменена на арест. Одновременно было предъявлено дополнительное обвинение, согласно которому обвиняемые не просто читали и пропагандировали литературу и идеи «Хизб ут-Тахрир», но якобы осуществляли подготовку к действиям, направленным на насильственный захват власти или насильственное изменение конституционного строя России (статья 30 часть 1, статья 278 УК РФ), что также квалифицировалось как содействие террористической деятельности (статья 205-1, часть1 УК РФ).
Статья 282.2 Уголовного кодекса предусматривает наказание не более двух лет лишения свободы, которое в судебной практике последних лет нередко заменялось штрафом или условным приговором. Теперь же, согласно статье 278 УК РФ, если суд поддержит обвинение, выдвинутое ФСБ, подсудимые могут получить от 12 до 20 лет лишения свободы.
При этом никаких новых фактов незаконной деятельности обвиняемых или их подготовки к действиям насильственного характера выявлено не было. Упоминаемые следствием эпизоды по-прежнему касаются лишь пропаганды идей «Хизб ут-Тахрир», распространения и изучения по месту жительства запрещенной религиозно-политической литературы.
Фактически речь идет о новой, существенно более жесткой правовой оценке действий, ранее квалифицировавшихся как преступление небольшой тяжести. Теперь те же действия рассматриваются ФСБ как особо тяжкие преступления, наряду с убийством, диверсиями, терроризмом и т.п.
Если этот новый подход закрепится в российской правовой практике, последствия будут катастрофические. Угроза сесть в тюрьму на длительный срок просто за распространение книг, пусть даже запрещенных, создаст принципиально новую ситуацию, в которой дальнейшее «закручивания гаек» может спровоцировать эскалацию насилия и усиление позиций радикальных исламистских групп.
Челябинское дело стало для ФСБ своеобразной тестовой моделью, в которой опробуются новые подходы к «борьбе с экстремизмом». При наличии политического решения этот же «опыт» может быть распространен на любой другой российский регион.
Абсурдные формулировки
Постановление о предъявлении обвинения по челябинскому делу изобилует формулировками, абсурдность которых ясна даже без дополнительных комментариев.
В частности, в качестве «преступных деяний» следователь ФСБ упоминает:
— хранение литературы «с целью создания условий для насильственного захвата власти»;
— «формирование у верующих тенденциозного мышления при оценке событий, происходящих в Российской Федерации и межгосударственных отношениях»;
— проведение беседы, «в ходе которой, умышленно формируя тенденциозную оценку происходящих в Российской Федерации событий, […] [обвиняемые] распространяли среди собравшихся идею о том, что в Российской Федерации органами государственной власти нарушаются права мусульман» и др.
В некоторых случаях «соавторами» абсурдных формулировок становятся эксперты. Как показывает практика уголовных дел последних лет, «криминализируя» те или иные действия, следственные органы и суды при обосновании сомнительных обвинений в «экстремизме» широко используют «экспертные заключения», компетентность и беспристрастность авторов которых вызывает серьезные сомнения. Эта ситуация, к сожалению, сохраняется в неизменном виде, несмотря на принятое в прошлом году постановление № 11 пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по уголовным делам экстремистской направленности», содержащее некоторые важные разъяснения.
Вот некоторые из предложенных экспертами формулировок, воспроизведенные в постановлении о предъявлении обвинения:
— распространение идей, которые «противоречат традиционному толкованию в религии ислам» (если даже так, то в чем здесь преступление?);
— «использованные в материалах словесные средства, кадры исторической видеохроники, словесные и изобразительные средства, выражают отрицательные эмоциональные оценки и негативные установки в отношении современных государств – субъектов международного права, конституционного устройства, государственных границ, существующих межгосударственных отношений», что якобы несет угрозу «в виде насильственного изменения основ конституционного строя и нарушения целостности Российской Федерации, подрыва безопасности Российской Федерации» (?);
— в книгах «имеются лексические и стилистические средства, а также скрытые смыслы, непосредственно и опосредованно побуждающие читателя к насильственному изменению основ конституционного строя и нарушению целостности Российской Федерации» (настоящий шедевр юриспруденции: якобы заведомо известные распространителям «скрытые смыслы», которые не прямо, а «опосредованно побуждают» к чему-то преступному; отметим также, что речь идет о книгах, написанных во времена СССР, когда Россия не была самостоятельным государством и имела иной государственный строй).
Перечень формулировок такого рода можно продолжить.
Ограничения гражданских прав
Участники пресс-конференции 7 ноября в Независимом пресс-центре говорили и о проблеме неправомерного ограничения гражданских прав людей, подозреваемых или обвиняемых в экстремизме. Они сталкиваются с запретами на профессию, незаконными отказами в банковском обслуживании (даже открытие счета или перевод небольшой суммы родителям могут стать проблемой) и др. Посещение мечети или обсуждение вопросов религии может трактоваться как попытка реализации неких тайных преступных умыслов. Бывший политический заключенный, мусульманин Рустем Латыпов пошутил, что, следуя логике спецслужб, «если кому-то принесли книгу о Красной шапочке и волке, это может быть расценено как подготовка акта каннибализма».
По мнению правозащитников установленная российским законодательством процедура признания организаций «экстремистскими» и «террористическими» требует пересмотра, а некоторые решения о запрете, принятые Верховным Судом РФ, являются ошибочными и должны быть отменены. Впрочем, в радикальном пересмотре нуждается весь комплекс российского антиэкстремистского законодательства, после введения которого термин «политический заключенный» стал постоянным элементом российской общественной жизни.
Вопрос о пересмотре списка запрещенных организаций негласно дебатируется в российских верхах в последние месяцы, что связано с изменением политической ситуации на Ближнем Востоке. На днях министр иностранных дел России Сергей Лавров, отвечая на вопрос египетского журналиста о том, как он рассматривает приход к власти в Египте представителей организации «Братья-мусульмане», которая в России признана террористической, пытался оправдать позицию Москвы. Он заявил, что решение о запрете «было мотивировано конкретными преступлениями, совершенными на нашей территории лицами, выступавшими от имени этой организации», а также отсутствием в то время регистрации организации в арабских странах. По словам Лаврова, судебный запрет организации в России не вводит «формальных ограничений на контакты с ее представителями», которые в последние полтора года успешно осуществляются за рубежом российским МИДом. В заявлении Лаврова есть одна неточность: никакие конкретные преступления, якобы совершенные «братьями-мусульманами» в России, в решении Верховного Суда РФ 2003 года не упоминались. Не было судебных процессов над членами этой организации в России в последующие годы. Более важным, однако, является то обстоятельство, что, как опасаются российские силовики, исключение из списка террористических одной организации неизбежно поставит вопрос о правомерности запрета других. Пока трудно сказать, как разрешится эта ситуация. Однако возможность исключения «братьев-мусульман» из числа «террористов» не меняет общей оценки ситуации для российского мусульманского сообщества как весьма тревожной и чреватой неожиданными поворотами.
Тем временем в Москве
Сообщения об обысках и задержаниях мусульман в Москве и прилегающих районах поступали на протяжении всего дня 7 ноября. Один из следователей заявил, что «должны привезти 30 человек».
По информации сотрудника ПЦ «Мемориал» Бахрома Хамроева, среди задержанных сотрудниками ФСБ оказался известный журналист из «IslamNews» Рустам Джалилов, приехавший домой вскоре после начала обыска. К вечеру 7 ноября он еще оставался под стражей.
В доме в Большом Казенном переулке (близ Курского вокзала) в двух квартирах, где проживали пять семей выходцев из Центральной Азии, были задержаны все мужчины. Дом был оцеплен сотрудниками спецподразделений, заявившими жителям, что «террористы могут взорвать бомбу».
В квартиру Ахмеда Умарова в доме на ул. Бестужева в микрорайоне Отрадное ворвались более 20 сотрудников спецслужб, включая автоматчиков. При обыске ничего не было найдено. На допросе в ФСБ Умарову сообщили, что в октябре в Москве было возбуждено уголовное дело по статье 282. 2 УК РФ в отношении неустановленных лиц. Его пытались обвинить в том, что в августе он выступал с призывами к джихаду на мусульманской конференции в гостинице «Салют». Однако когда выяснилось, что Умаров в то время находился в Дагестане, он был освобожден, получив повестку о явке к следователю для нового допроса.
Аналогичные обыски и задержания происходили населенных пунктах Московской области (городах Орехово-Зуево, Красногорск, Лосино-Петровский, поселке Новоивановское Одинцовского района). Среди задержанных были несколько человек, попавших под спецоперацию ФСБ в Москве 7 декабря 2010 года. Возбужденное в то время уголовное дело фактически развалилось из-за отсутствия доказательной базы. В новых политических реалиях России едва ли можно будет рассчитывать на тот же результат.
Виталий Пономарев — руководитель программы «Противодействие фабрикации дел об исламском экстремизме» ПЦ «Мемориал»
