«Сандармох — это место воспитания»: вышла книга, подготовленная Юрием Дмитриевым

«Главное, что отличает человека от любого другого существа, — это память. Память о родных и близких — это память семьи. Память о других людях — это память рода. Память о представителях других родов — это память народа. Без памяти нет народа, без народа нет памяти», — эти строчки из обращения к читателям книги «Место памяти Сандармох». Юрий Дмитриев, глава карельского «Мемориала» написал этот текст в камере СИЗО города Петрозаводска, ожидая приговора по второму уголовному делу.

Напомним, в апреле 2018 года Дмитриев был оправдан по первому обвинению в изготовлении порнографических фотографий своей приемной дочери. Но через несколько месяцев против него было выдвинуто новое обвинение — в насильственных действиях сексуального характера в отношении той же приемной дочери.

Ни друзья, ни коллеги-правозащитники, ни сотни самых известных людей в России, которые продолжают писать обращения в защиту карельского правозащитника, не верят в его виновность. В СИЗО он получает сотни писем от знакомых и незнакомых людей. Эта защита и поддержка дают ему силы продолжать свою миссию.

Тайны Соловецкого этапа

Новая книга «Место памяти Сандармох», которая вышла в конце декабря прошлого года в Петрозаводске, — плод совместного труда Юрия Дмитриева и его друга-историка Анатолия Разумова.

Эта книга продолжает большую работу, начатую двадцать лет назад в книге «Место расстрела Сандармох». Тогда впервые был опубликован список имен расстрелянных в лесу под Медвежьегорском во времена Большого сталинского террора.

В новую книгу вошли короткие справки, так называемые биограммы заключенных, расстрелянных в урочище Сандармох. Это только начало расстрельного списка, фамилии на А-Б-В. Продолжение будет опубликовано в следующих томах. Историк Анатолий Разумов успел обсудить содержание книги с Дмитриевым, когда тот короткое время находился дома под подпиской о невыезде. Потом, когда Дмитриев снова был арестован, Разумов передавал свои вопросы дочери карельского историка, и она задавала их на свидании с отцом в СИЗО.

Обложка книги Юрия Дмитриева «Место памяти Сандармох»

В книге также опубликовано одиннадцать очерков о расстрелянных и подробно рассказывается о соловецких расстрельных этапах 1937−1938 годов.

Известны имена расстрелянных, имена палачей, но до сих пор точно не известно место расстрела второй партии заключенных, вывезенных из Соловецкой тюрьмы.

«Священник и ученый Павел Флоренский расстрелян со второй партией соловчан 8 декабря 1937 года. Место расстрела и погребения до сих пор неизвестно, точнее: не обнародовано, — пишет в книге Анатолий Разумов. — Взгляните на свидетельство о смерти, выданное семье погибшего через полвека после расстрела. Место расстрела — Ленинградская область. Где именно наши незанятые могилы? Почему в новой России, которая приняла наследство СССР, не стало делом чести открыть то, что, конечно же, где-то отмечено и известно?»

Палачи и жертвы

Большую часть в книге занимают копии материалов «Особой папки» — «Дело с документами по исполнению приговоров над осужденными особой Тройкой УНКВД по Ленинградской области к расстрелу по делам Соловецкой тюрьмы ГУВД НКВД СССР за 1937 год. Эти рассекреченные документы были найдены Анатолием Разумовым в архивах и впервые опубликованы в «Ленинградском мартирологе», который выходил с 1995 по 2009 годы. Также как Юрий Дмитриев, который 20 лет назад работал в архивах карельского КГБ и опубликовал имена карельских расстрельщиков, Анатолий Разумов предавал огласке имена ответственных за расстрелы в Медвежьегорске. В новой книге есть потрясающий документ от 16 октября 1937 года: предписание начальнику Соловецкой тюрьмы ГУГБ НКВД СССР старшему майору госбезопасности тов. Апетер: «Немедленно выдайте всех 1116 человек приговоренных к РАССТРЕЛУ — командированному для приведения в исполнение приговоров — Матвееву М. Р…/

За этой бумагой следуют списки приговоренных к расстрелу по категориям: «террористы», «сибиряки», «вредители», «повстанцы», «бандиты», «троцкисты» «фашисты», «украинцы», «ксендзы» и другие. Расстреливали с 27 октября по 4 ноября. Рапорт об исполнении Матвеев направил начальству 10 ноября 1937-го. В нем он сообщил о расстреле 1111 человек — на 5 человек меньше, чем намечалось. К тому времени один из заключенных умер, а четверо были спецконвоем направлены в Ленинград, Киев и Одессу для проведения следственных действий.

Самого Михаила Матвеева арестовали в марте 1939 года.

Михаил Матвеев. Фото: Wikimedia Commons

Тогда помимо хозяйственных нарушений, ему припомнили и массовый расстрел в Сандармохе. Но обвинили не в самом факте расстрела, а в садистском избиении приговоренных. Военный трибунал войск НКВД Ленинградского округа в мае 1939-го дал ему 10 лет лагерей. Военная коллегия снизила срок до 3 лет. В июле 1941-го в связи с началом войны Матвеев был досрочно освобожден со снятием судимости и назначен начальником внутренней тюрьмой Ленинградского УНКВД-УНКГБ-УМГБ. На пенсию вышел в 1949 году и за выслугу лет получил два ордена Ленина и Красного Знамени. О технологии расстрелов известно, в частности, из показаний Матвеева. Читать главу «Технология расстрелов» страшно, но необходимо, для того, чтобы не осталось никаких иллюзий относительно сталинских репрессий:

«Расстреливали непосредственно в яме. В ямах работали Матвеев, Алафер, Бондаренко и Шондыш. „Культурное“ объяснение Матвеевым процедуры расстрела выглядит так: „В указанной яме приказывали арестованному ложиться вниз лицом, после чего в упор из револьвера арестованного стреляли“. Но так можно было бы поступить со здоровыми и загипнотизированными людьми. На деле было не так. Заключенных подносили или подтаскивали к яме. В это время не все из них даже подавали признаки жизни. Тех, кто казался еще бодрым или что-то говорил, били по голове колотушкой. Особо ненавистных избивали чем попало и сколько хватало сил. Подавали на дно ямы. Там укладывали половчее и стреляли в упор в голову. По завершению расстрелов машины отправлялись обратно. И так за ночь делали несколько рейсов. С последним рейсом отвозили убитых в изоляторе. Женщин возили отдельно (иногда или часто — на легковой машине). К четырем часам операцию заканчивали».

Чудовищные детали: «Из вещей, оставшихся после расстрела соловчан, были сшиты два пальто и особые тужурки, в которых начальственные участники операции ездили на расстрелы…»

«Новый фронт уже открыт»

Презентация книги «Место памяти Сандармох» проходила в Международном обществе «Мемориал» на Каретном ряду. («Международный Мемориал» включен в реестр иностранных агентов, в последние месяцы обложен многомиллионными штрафами, помочь можно на donate.memo.ru — З.С.). Было очень много народа, из Петрозаводска приехала дочь Юрия Дмитриева Екатерина Клодт, пришли учащиеся Московской киношколы, которые очень дружны с Дмитриевым и именно благодаря их усилиям была организована мощная общественная поддержка карельского историка. Анатолий Разумов рассказал, что книга пока выпущена маленьким тиражом и щедро дарил ее друзьям и коллегам Дмитриева, а также родственникам тех, чьи фамилии значатся в печальных списках расстрелянных в годы Большого террора. Среди тех, кому была подарена эта раритетная книга, была и Наталья Солженицына.

Екатерина Клодт и Анатолий Разумов во время презентации книги. Фото: Вера Васильева / Радио Свобода

Вдова автора «Архипелаг ГУЛАГ» рассказала о своей давней дружбе с Анатолием Разумовым, говорила о значении миссии Юрия Дмитриева и о той борьбе со сталинизмом, которую необходимо продолжать вести: «Более подходящего момента, чтобы опубликовать книгу „Место памяти Сандармох“, трудно было найти. Сейчас подвергается сомнению не только число заключенных в ГУЛАГе, но и то, что там вообще были те, кто не заслуживал таких наказаний. Коммунисты и сегодня, ссылаясь на Шаламова, говорят: почитайте „Колымские рассказы“, кто там сидел. Разбойники, воры, проститутки и так далее… Сегодня появилось очень много отморозков, троллей и тех, кто их вдохновляет. Им надо противостоять, новая битва уже идет, новый фронт уже открыт, расслабляться нельзя».

На презентации книги оказались не только единомышленники. Корреспондент федерального агентства «Русская история» обратился к Анатолию Разумову: «Я не подготовился и не знаю, в чем обвиняют Дмитриева. Но у меня вопрос, не стоит ли в Сандармохе поставить мемориальные знаки убитым красноармейцам?» Это был уже второй вопрос по поводу якобы расстрелянных финнами в Сандармохе солдат советской армии. И Анатолий Разумов терпеливо объяснял, что и он, и Дмитриев занимались не только репрессированными, но и красноармейцами, но в Сандармохе нет захоронений советских военнопленных. Нет никаких документов, никаких свидетельств, которые бы подтверждали версию, тиражируемую Российским военно-историческим обществом, цель которой, без сомнения — принизить роль Юрия Дмитриева и открытого им и другими историками мемориального кладбища Сандармох.

Раскопки без сенсаций

Первые разговоры о том, что Сандармохе финны могли расстреливать советских военнопленных, начались еще до первого ареста Юрия Дмитриева. А через полгода после ареста — в июне 2017 года в Петрозаводске состоялся круглый стол на тему «Новые документы о советских военнопленных на территории Медвежьегорского района в период финской оккупации (1941−1944 гг.)». Историки Юрий Килин и Сергей Веригин обнародовали версию о тайных убийствах военнопленных в финских лагерях в районе Медвежьегорска. Версия о том, что урочище Сандармох — не только место расстрела жертв сталинских репрессий, но и советских солдат, стала любимой темой Российского военно-исторического общества (РВИО). Министерство культуры Карелии написало в вотчину Владимира Мединского (именно бывший министр культуры возглавляет РВИО — «МБХ медиа») возмущенное письмо о том, что Сандармох «активно используется рядом стран в деструктивных информационно-пропагандистских акциях в сфере исторического сознания» и о том, что «спекуляции вокруг событий в урочище» «наносят ущерб международному имиджу России» и «становятся консолидирующим фактором антиправительственных сил в России». Вооружившись этим письмом, копатели из РВИО уже дважды вскрывали могилы в Сандармохе, пытаясь найти там захоронения советских военнопленных. Но сенсации не получилось: военные историки откопали несколько могил, достали останки расстрелянных, но никаких заявлений, основанных на экспертизах о том, что им удалось подтвердить свою версию о расстрелянных финнами советских военнопленных, сделано не было.

Известно, что в Медвежьегорском районе Карелии находились финские лагеря, где содержали советских военнопленных. Ближайший из лагерей был расположен в десяти километрах от Сандармоха. Версия о том, что финны расстреливали советских солдат в Карелии, основывается на рассекреченных документах из архивов НКВД — это допросы узников финских лагерей, которые после освобождения стали узниками советского ГУЛАГа. Но в этих документах нет ни слова о расстрелах в Сандармохе.

Подробная статья Анны Яровой на эту тему о желающих «переписать Сандармох» опубликована в книге Дмитриева и Разумова.

Но журналисты из изданий, явно аффилированных с РВИО, пришли на презентацию книги лишь для того, чтобы задать свои провокационные вопросы, а не для того, чтобы узнать о том, что в ней написано.

Телевизионная пропаганда для суда

Это подтверждает и программа с говорящим названием «Спекуляция на исторической памяти: кто разжигает „костер войны“ на месте массовых расстрелов», которая была показана в тот же вечер на телеканале «Вести 24».

Вот несколько цитат: «книга, уже претендующая на статус бестселлера, презентованная среди публики, которая любит поговорить о трагических страницах истории отечества и трактующих их исключительно по своему». «Юрий Дмитриев занимается публицистикой за решеткой… он настоящая икона для людей с прекрасными лицами… презентация с участием правозащитников, а по факту иностранных агентов» и так далее.

Я почти никогда не смотрю подобные программы, которые кроме оторопи и чувства отвращения ничего вызвать не могут. Я решила посмотреть эту программу, чтобы понять, какие аргументы против исследований Дмитриева приводят его оппоненты. Убедилась, что кроме пропагандистских обвинений в «антигосударственной деятельности» и педофилии, передергивания фактов сотрудники телеканала «Россия 24» ничего нового не изобрели.

Для меня же очевидно, что подобные программы призваны настроить против Юрия Дмитриева суд, который должен в ближайший месяц решить его судьбу. Не знаю, прочтет ли судья, рассматривающий дело главы карельского «Мемориала», составленную им книгу. Для меня же очевидно, что преследование Дмитриева связано не с его виновностью в преступлении, в котором под давлением прокуратуры (желающей отыграться за первое оправдание Дмитриева) его обвинила его приемная несовершеннолетняя дочь, буквально еще год назад писавшая ему письма о том, как она его любит и ждет, а с местью карельскому историку за неудобную правду о сталинских репрессиях и массовых расстрелах, которые современная власть не желает признавать, продолжая реабилитировать Сталина.

Документы и свидетельства, опубликованные в книге «Место памяти Сандармох», не оставляют никаких сомнений в их подлинности и в подвижническом характере того дела, которому посвятили свои жизни Дмитриев и Разумов.

«Сандармох — для меня не только место памяти, —пишет Юрий Дмитриев. —Это еще и место воспитания, место превращения населения (аморфного по своей сути) в народ, скрепленный одной судьбой. Именно совместные действия разных людей воспитывают чувство сопричастности к судьбе своего народа, побуждают брать на себя ответственность за судьбы будущих поколений, возрождают историческую память…

В Сандармохе стоят национальные памятные знаки. Их уже больше десятка, но это только начало. Я твердо убежден: человек, знающий историю своей семьи хотя бы до седьмого колена, почитающий своих предков, способен выстроить свои отношения с государством на совершенно иных принципах, чем ныне.

Не человек для государства, а государство — для человека. В этом направлении я тружусь. Тем и неугоден».

Зоя Светова